"Дэниел Абрахам. Предательство среди зимы ("Суровая расплата" #2)" - читать интересную книгу автора

Наш библиотекарь... Человек он хороший, но слишком ревностный. Думаю, он
считает свою работу завещанием потомкам.
- Совсем как поэты, - заметил Маати.
Семай широко улыбнулся.
- Пожалуй! Правда, поэт из него вышел бы ужасный. Он и так раздулся
втрое, когда получил ключ от здания, где хранятся свитки, понятные разве что
горстке ученых. От важного поручения он бы лопнул, как опившийся крови клещ.
Короче говоря, я подумал, что надо бы первые несколько дней вас
сопровождать. Пока Баараф с вами не свыкся. А потом он мешать не станет.
Маати принял позу благодарности в сочетании с отказом.
- Нет никакой нужды отвлекать вас от дел. Думаю, распоряжения хая будет
достаточно.
- Я хочу помочь не только вам, Маати-кво, - сказал Семай. Почтительное
"кво" удивило Маати, но юноша этого будто не заметил. - Баараф - мой друг, а
друзей иногда нужно защищать от них самих. Понимаете?
Маати принял позу согласия и посмотрел в огонь. Иногда люди становятся
себе худшими врагами... Он вспомнил последнюю встречу с Отой-кво. В ту ночь
Маати признался, что между ним и Лиат есть связь, и глаза его друга стали
жесткими, как стекло. Вскоре погиб Хешай-кво, поэт Сарайкета, и Маати с Лиат
уехали из города, так и не увидевшись с Отой-кво.
С тех пор Маати преследовала боль в темных глазах Оты, боль от
предательства друга и любимой. Сколько гнева накопилось в нем за это время?
И не перерос ли этот гнев в ненависть...
Пламя танцевало по углю, обращая черное в серое, камень в пыль.
Молодой поэт что-то сказал, но смысл слов ускользнул от старшего. Маати
изобразил просьбу о прощении.
- Я отвлекся. О чем вы говорили?
- Я предложил зайти за вами на рассвете. Покажу вам, где есть хорошие
чайные и где подают самую вкусную яичницу с рисом в городе. А потом возьмем
приступом библиотеку, согласны?
- Что ж, благодарю. Только сейчас мне хотелось бы разобрать вещи и
немного отдохнуть. Разрешите?
Семай вскочил и принял покаянную позу. Как видно, юноше пришло в
голову, что его визит был не очень уместным. Маати отмахнулся от извинений,
и поэты вежливо распрощались.
Когда дверь закрылась, Маати со вздохом встал и разложил свои
немудрящие пожитки: теплую одежду, купленную для путешествия на север;
несколько книг, включая небольшой томик в кожаном переплете, написанный его
покойным учителем; пачку писем от Лиат - новые не приходили уже несколько
лет. Вся его жизнь помещалась в двух небольших котомках, которые при
надобности можно унести самому. Так мало! Слишком мало...
Маати допил чай с лепешками, подошел к окну, сдвинул тонкую, как
бумага, каменную ставню и выглянул в сумерки. Воспоминание о закате еще
красило западный край неба в цвет индиго. Город мерцал огоньками факелов и
фонарей, а печи в кузнечном квартале полыхали, точно пожар в подлеске. Среди
звезд маячили черные башни, где на самом верху светились окна, двигались
люди. Маати вдохнул студеный воздух. Незнакомые улицы, башни, кружевная вязь
подземных ходов - по-здешнему, зимних дорог... И в этом лабиринте таится его
старый друг и учитель, замышляя новые убийства.
Маати дал волю воображению, и в темноте перед ним вырос Ота-кво с