"Федор Абрамов. Дом" - читать интересную книгу автора

заголосила, запричитала. И тут Григорию вдруг стало худо - он кулем свалился
сестре на ноги.
- Петя, Петя, что с ним? - закричала перепуганная насмерть Лиза.
- А больно нежные... Без фокусов не можем...
- Да какие же это фокусы? Что ты такое говоришь? - Григорий забился в
судорогах, у него закатились глаза, пена выступила на посинелых губах...
Лиза наконец совладала с собой, кинулась на помощь Петру, который
расстегивал у брата ворот рубахи.
- Голову, голову держи! Чтобы он голову не расшиб!
Сколько времени продолжалась эта пытка? Сколько ломало и выворачивало
Григория? Час? Десять минут? Два часа? И когда он наконец пришел в себя,
Лиза опять начала соображать.
- Может, мне за фершалицей да за конем сбегать? - сказала она.
- Не надо, - буркнул Петр. - Первый раз, что ли?
Бледного, обмякшего Григория кое-как подняли на ноги, повели домой.
Повели, понятно, задворьем, по загуменью, по-за баням - кто же такую беду
напоказ выставляет.

5


У людей начиналось гулянье - старый Петр опять верх взял.
Сперва завысказывались старухи пенсионерки - свои, старинные песни
завели. Эти теперь кажинный праздник открывают - хватает времени! Потом
затрещали, зафыркали мотоциклы - молодежь на железных коней села, - а потом
заревела и Пинега.
Даровой гость - вроде старушонок и всякой пожилой ветоши, отпускники,
студенты - прибыл в Пекашино еще днем на почтовом автобусе, на машинах,
водой - у кого теперь лодки с подвесным мотором нет? А в вечерний час Пинегу
начали распахивать моторки и лодки тех, кто днем работал на сенокосе, в
лесу.
По пекашинскому лугу пестрым валом покатил народ, розовомехие гармошки
запылали на вечернем солнце...
Долго сидела Лиза у раскрытого окошка, долго вслушивалась в рев и шум
расходившейся деревни и мысленно представляла себе, как веселятся сейчас на
широком пустыре у нового клуба пекашинцы. Компаньями, семьями, родами. Было,
было времечко. И еще недавно было, когда и она не была обойдена этими
радостями - в обнимку с братом, с невесткой выходила на люди. А теперь вот
сидит одна-одинешенька и, "как серая кукушечка" оплакивает былые дни.
Но радости праздничные - бог с ними, можно и без радостей прожить. А
что же это с Григорием-то делается? Когда, с каких пор у него падучая? Не
шел у нее с ума и Петр. Брат родной сознанье потерял, замертво пал на Землю
- да тут дерево застонет. Камень зарыдает. А Петр ведь не охнул, слова
доброго Григорию не сказал. Ни на кладбище, ни тогда, когда уходил к
Михаилу.
Горе горькое, отчаянье душило Лизу.
Михаил с ней не разговаривает, Татьяна ее не признает, Федор из тюрьмы
не вылезает, а теперь, оказывается, еще и у Петра с Григорием нелады. Да что
же это у них делается-то?
Она прикидывала так, прикидывала эдак, да так ни в чем и не