"Федор Абрамов. Дом" - читать интересную книгу автора

буханочка под мышкой, а навстречу ты. Увидала меня, возле лужи у сельсовета
маюсь, сапожонки что решето, как бы, думаю, исхитриться с ногой сухой
пройти. Увидала: "Чего ходишь как трубочист, людей пугаешь? Пришел бы ко
мне, у меня баня сегодня, хоть вымылся бы..." А я, правда, правда, ребята,
как трубочист. Может, два месяца в бане не был, а весна, солнышко, землица
уже дух дала... Ну я тогда уревелся от радости, всю ночь плакал, в слезах
едва не утонул...
- Надо было не слезы лить, а в бане вымыться, - наставительно сказала
Лиза и улыбнулась.
Тут на дорогу из седловины от совхозной конторы вылетел запыленный
грузовик, и Лиза замахала рукой: сюда, сюда давай! Машина подъехала.
Из кабины выскочил смазливый черноглазый паренек, туго перетянутый в
поясе и сразу видно - форсун: темные волосы по самой последней моде, до
плеч, и на промасленном мизинце красное пластмассовое кольцо в виде гайки.
- Чего, мама Лиза?
- Куда едешь-то? В какую сторону?
- На склад, - парень махнул в сторону реки, - за грузом.
- Ну дак по дороге, - сказала Лиза и кивнула на Евсея, которого
поддерживал Петр. - Отвези сперва этот груз.
Старик заупрямился. Нет, нет, не поеду домой! Сегодня праздник, законно
гуляю. Но разве с Лизой много наговоришь?
- Будет тебе смешить людей-то! - строго прикрикнула. - Хоть бы вечером
вылез, все куда ни шло, а то на-ко, молодец выискался - середь бела дня
кренделя выписывать. Вези! - сказала она шоферу.
И вот живо раскрыли задний борт у грузовика, живо притихшего,
присмиревшего старика ввалили в кузов, и машина тронулась.
Петр, когда немного стих рев мотора, полюбопытствовал:
- Это еще что за сынок у тебя объявился?
И тут Лиза удивилась так, что даже остановилась:
- Как?! Да разве вы не узнали? Да это же Родька Анфисы Петровны! Всю
жизнь меня мамой Лизой зовет. У Анфисы Петровны, когда Ивана Дмитриевича
забрали, молоко начисто пропало, я полгода его своей грудью кормила. Вот он
и зовет меня мамой Лизой.

2


Сперва невольно, еще загодя начали мягчить шаг, сбавлять голоса, потом
пригасили глаза, лица, а потом, когда с проезжей дороги свернули на широкую
светлую просеку, густо усыпанную старыми сосновыми шишками, - тут не часто,
разве что с домовиной, проезжает машина - они и вовсе присмирели. Густым
смоляным духом да застойным жаром, скопившимся меж соснами за день,
встретило их кладбище. И еще что бросалось сразу же в глаза - добротность и
нарядность могил.
Раньше, бывало, какой жердяной обрубок в наскоро нарытый песчаный
холмик воткнут - и ладно: не до покойников, живым бы выжить. А теперь -
соревнование: кто лучше могилу уделает, кто кого перешибет. И вот крашеный
столбик со светлой планкой из нержавейки да деревянная оградка - это самое
малое... А шик - пирамидка из мраморной крошки, привезенная из города,
поролоновый венок с фоткой да железная оградка на цементной подушке. Лиза