"Геннадий Абрамов. Спорыш (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Батариков ладонь к уху приложил, понарошки прислушался.
- Ишь, как вздыхает, болезный, - посочувствовал. - Хворает. Вы, Елена,
небось сами не знаете, какого человека к нам на грешную землю сгрузили.
Провалиться на этом месте. Человек с заглавной буквы. Друзья мы теперь. Не
разлей вода. Полюбил я его, толстого, сразу и бесповоротно.
- С первого взгляда. Я убедилась.
- Ох и умный, чертяга. Пропасть всего знает. Мне с такими, можно
сказать, во всю мою жизнь беседовать не приходилось. Тронут. Не поверите,
Елена, до глубины души, до самого основания.
- Заметно.
- Нам бы с ним подлечиться трошки. А? Перехватили чуток. Как вы сами
думаете?
- В нашем с вами возрасте, Алексей Никанорыч, лечиться надо всерьез.
- Вот и я с вами так же заодно. Шутки кончились.
И опять замолчал, выжидательно глядя.
- Водки нет, Алексей Никанорыч. Анальгину хотите?
- Уу, таблетки. Что вы, милая. Не берет. А на нет и суда нет. Ладно.
Что ж. Из-под земли, а достану. Вы меня недопоняли, расчудесная. Он же
теперь, считай, друг мне до гроба. Нам бы вместе хворь снять, то есть не
поодиночке выкрутиться, а именно что с ним. Вместе летали, вдвоем и на
посадку идти.
- Сербию еще к России не присоединили?
- Ага. У него, о чем ни спроси, на все аргументы и факты. Не думал я,
не гадал, что такого человека в своей жизни дождусь.
- А жена ваша? - в лоб спросила Елена. - Мне кажется, она возражает, ей
ваши полеты не нравятся.
- Полно. Как она смеет.
- А губа? Фингал под глазом? Руку разве не она вам вывихнула?
- Не. Как вам такое подумалось даже. Ни в коем случае. Она у меня
смирная. Это я, дорогая моя, по секрету скажу, от неловкости.
Елена, не удержавшись, рассмеялась заливисто, как только она умеет.
- Что вы говорите?
- Пожар тушил.
- Господи, что еще за пожар?
- Ага. Горел я, дорогая моя. Под утро. Да сильно, бес ее задери. Васек,
как ушел, я не заметил, а меня, видно, с непривычки сморило. Слышу, дым
глаза ест, в нос горелым несет. Тут моя швабра и выскочила. Ничего. Веранду
подкоптили маленько, мешок комбикорма, кровать пострадала, еще кое-что
истлело. А так быстро загасили. Штаны вот только его. Кофта ваша. Рубаха,
трусы безразмерные.
- Что? Погибли?
- Простите, ни к черту совсем. Ошметки одни. Я ведь по дурости давеча и
ведра не донес, воды в доме ни капли. Вещичками впопыхах пламя сбивали. На
тряпки и то не годятся.
- Выходит, если бы не моя любимая кофта, ваш дом сгорел бы дотла?
- Ага. Извините.
- Хороши, нечего сказать.
- Пока он спит, дорогая Елена, я еще вот что у вас потихоньку узнать
хотел. На смену - то есть чего у него? Или нет? А то я у себя пошукаю. Не
голым же ему в свою заграницу ехать?