"Геннадий Абрамов. Спорыш (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Пусть катится.
- Не серчайте, моя разлюбезная. С кем не бывает. Я бы сию минуту
какую-никакую одежонку ему собрал. Ношеное, зато свое, нашенское, их
поганого импорта себе досконально не позволяю. И еще боюсь, не налезут. У
него все же размеры не те.
- Да, габариты внушительные.
- Мне бы узнать. Если он голым остался, в крайнем случае, по деревне
пойду. Мне в беде не откажут. А откажут, на что ни что обменяю. Вот у
Ерофеича комплекция подходящая. С отдачей, скажу. Василий же как-никак
дипломат. Что вы. Скандал между народами. Я так рассуждаю, ему бы до места
добраться, а он потом вышлет назад. В целости будет.
- Надо же, какой предусмотрительный.
- А как же? Виноват. Что люди скажут. Ночью затащил иностранную шишку
важную, опоил до потери разума, а потом пустил по деревне задницей сверкать.
Некрасиво. Нехорошо. Не по-нашенски. Испереживаюсь весь.
- Совесть заела?
- А как же? Грызет. Человек-то какой, - сокрушенно закачал головой
Батариков. - Сроду таких не встречал. Подружились вдобавок. Ну, все как на
грех. Что вы, Елена наша. Душа сильно взволнована, хотя по лицу сейчас,
может, и затемнение. Вот подарок ему принес, - кивнул на мешок. - Все утро
косил. Да, вишь, руку мне баба зашибла. Одной косил. Запарился с непривычки.
- Если не секрет, что там?
- Да травка его, спорыш. Он мне вчера под звездами признание сделал.
Почки у него. Кишками страдает, боли нестерпимые в голове и желудок с язвой.
Еще жуть какая-то, всего не припомню. Он ведь на работе своей сидячей и в
чужом краю насквозь больной. Моложе меня на год, а еле ходит. Ночью
порассказал, когда мы беседовали. Только этой травкой спасается. Водкой боль
глушит, а лечится ею. У них там, в Монголии или Гватемале, забыл, в какое
его последний раз посольство закинули, эта травка ему первое целебное
средство.
- Как же он ее разглядел? При звездах?
- Хой, он ее и в кромешной тьме при спичках отыщет. А у нас от веранды
свет тек. Выходили.
- На кладбище?
- Упаси Господь. Рядышком. Ему она только нужна сушеная. В аптеках у
них покупает и пьет. Вместо чая, заварку. Там она, сам он признался,
большущих денег стоит, я так понял, разоришься на ней, никаких наших зарплат
не хватит. А у нас просто так растет, даром, ногами драгоценности топчем.
Вот я и решил ему по-дружески подмогнуть. Замучался, правда, одной рукой
косить, подбирать, в мешок заталкивать. Пускай он ее туда заберет, высушит и
за наше здоровье пьет.
- Целый мешок? Алексей Никанорыч, он его и поднять не сможет.
- Попросит кого, не беда. А мне, ежели вспомнит летчика, пусть оттуда с
чужбины письмишко пришлет. За так не отдам.
- Какое письмишко?
- А какое-нибудь. Все равно. Пусть черканет. Сколько стоит, ежели в
сухом виде, я тут прикинул, может, в ихние гваделупские аптеки поставлять
буду. Через границу. А что? Ежели не врет, что деньги немалые, вот тебе и
по-ихнему бизнес. Правильно говорю? Чего мне. Сыновей запрягу, мы тут все
овраги обкосим, этой травы кругом прорва, бери, не хочу. Сушку соорудим.