"Сергей Александрович Абрамов. Стоп-кран (Театральная фантасмагория)" - читать интересную книгу автора

подсушенные сосновые полешки. Славно потрудились угнетенные капиталистами
фотографы и полиграфисты, правдивая получилась стена! Огонь только что не
грел...
Мадам нажала какую-то кнопку, спрятанную в фотоплюще, и камин
раскололся на две половинки, а из обнаружившегося входа выехал странный
механизм, похожий одновременно на инвалидную коляску и робота-манипулятора,
которого Ким углядел недавно в павильоне Народного Рукоприкладства на ВДНХ.
Робот-коляска подъехал (или подъехала - как будет угодно!) к Киму, зарулил
за спину и нагло толкнул его под коленки - так, что Ким невольно плюхнулся
на мягкое сиденье, крытое прохладным кожзаменителем.
- Что такое? - совсем уж глупо спросил Ким.
- Фирма веников не вяжет, - мадам полностью перешла на
молодежно-подъездно-уличную терминологию, откуда-то ей прилично знакомую. -
Сиди, чухан, и сопи в две дырки. Сейчас будет театр. Ты ведь любишь театр?..
Ким не успел спросить: откуда она знает про его любовь к театру.
Робот-коляска звучно щелкнул металлическими захватами, прижавшими руки Кима
к подлокотникам, а ноги - тоже к чему-то. Он дернулся, но - бесполезно:
захваты держали крепко.
- Поехали, - буднично сказала мадам, как Юрий Гагарин на старте, и
нажала еще одну кнопку на селекторе, который оказался вовсе не селектором.
Робот-коляска споро покатился вперед, въехал в бывший очаг, откуда
появился, и Ким услышал, как стенка сзади гулко захлопнулась.
Влип, безнадежно подумал он и, похоже, был прав. Только куда он влип,
Ким не видел. Он вообще ни черта не видел и не слышал, стена снова
сдвинулась, наглухо отрезав его от белого дня - раз, от всех звуков - два.
Он катился в коляске по какому-то черному тоннелю, и мало было надежды, что
тот приведет его к светлому будущему (на сей раз со строчных букв).
Не так-то просто быть статистом в чужой работе!
Похоже, здесь практиковали специалисты, посильнее Кима в импровизации.
В.И.Даль заявлял в таких случаях: нашла коса на камень.

Киму показалось, что путешествие в темноте длилось бог знает сколько,
но показалось так единственно от растерянности, от нелепости ситуации, в
которую он нежданно залетел. Вероятнее всего, он только и добрался, что до
конца вагона, как тут же темнота ушла и возник свет: мерзкий довольно,
синюшный и неживой, будто высоко над головой разом включился десяток
целебных синих ламп. Ким их не мог видеть, поскольку по-прежнему был
прикован к самодвижущемуся агрегату, где жесткий подголовник мешал крутить
головой, зато Ким увидел, что вагон - вопреки ожиданию! - не хотел
кончаться, а - напротив! - тянулся невесть куда, может, даже в
бесконечность, что начисто перечеркивало строгие правила вагонного
конструирования.
Знакомый эффект театрального освещения: приглушить, "погасить" задник
так, что он исчезнет, превратится в черный бесконечный провал.
Это мы проходили, подумал Ким, этим нас не удивишь...

Роботюшка остановился, и перед Кимом в сине-покойницком мраке возник
письменный канцелярский стол, а за ним - еще стол, а сбоку - еще, и с
другого боку тоже, и сзади, и даже над и под первым столом, что уж не
правила конструирования перечеркивало, а железные законы физики. И за каждым