"Ахмедхан Абу-Бакар. Тайна рукописного корана " - читать интересную книгу автора

почти легендарным. Трижды осужденный на разные сроки тюремного заключения,
дважды приговоренный к смертной казни через повешение, Хасан всякий раз
чудом спасался. Один раз спасла его дерзкая смелость, а во второй раз из
петли, что была подвязана к нефтяной вышке, Хасана вызволили верные
друзья... Вот почему и слагались легенды, будто он наделен способностью
воскресать из мертвых.
Человек риска и необыкновенной храбрости, Хасан из Амузги тем не менее
на всю жизнь запомнил урок, данный ему комиссаром Али-Багандом, человеком
железной воли, закаленным в суровом горниле битв за счастье народа. Он был
популярен как первый командир революционного кавалерийского полка, храбро
сражавшегося за власть Советов на Северном Кавказе не только в горах
Сирагинских, но и в горах Табасаранских и в степях кумыкских.
Посылая однажды Хасана из Амузги на выполнение особо важного задания,
Али-Баганд рассказал ему о случае, что произошел как-то с ним самим в
Большом ореховом лесу, где во все времена кишмя кишели всякого рода
головорезы и грабители и куда, под видом абреков, просочились ищейки имама
из Гоцо и князя Тарковского. Али-Баганд вез прокламации, обращенные к
горцам, служившим в отрядах и полках имама и князя. Прокламации призывали
всех, кому дорога свобода народа, кто не желает быть в рабстве у богатеев,
князей и других власть имущих, кто не намерен укрываться в скорлупе своего
личного благополучия, в это тяжелое для советской власти время, когда она
истекает кровью, вступать в отряды красных бойцов. В прокламациях не
скрывалось, что вопрос, быть или не быть, стоит перед народом острее, чем
когда бы то ни было.
Али-Баганд мог бы все это сказать словами, но очень уж велика была у
горцев вера в написанное на бумаге, да еще арабскими буквами. Вот почему и
повез Али Баганд прокламации, рискуя жизнью. Ехал он на арбе, запряженной
облезлыми быками. Драгоценный груз был спрятан под мешками с ячменем и
кукурузой. Али-Баганд словно бы возвращался с базара из Таркама, куда нужда
и большая семья погнали его с гор в такую лихую пору. Очень скоро конные
головорезы остановили его, отняли зерно, содрали черкеску, не дав ему
времени вынуть из ножен кинжал, и приказали, себе на потеху, плясать,
обещали, коли спляшет, вернуть ему арбу. Что оставалось делать Али-Баганду,
в арбе-то ведь под мешками прокламации. И он заплясал, хотя прежде никогда в
жизни не плясал, и не потому, что не мог, а просто не до того ему было.
Вокруг поднялся дикий хохот, хлопали в ладоши, подбадривая танцора,
радовались тому, что дано им унизить человека, посмеяться над ним...
Али-Баганд выбился из сил, остановился, глянул на своих мучителей - не
довольно ли с них, но не тут-то было, абреки вошли во вкус и заорали:
- А теперь танцуй женский танец.
Али-Баганд побагровел, и он уже готов был броситься на краснолицего
наглеца, что стоял ближе всего, и задушить его в руках на весу, но вовремя
сдержал себя: что толку, ведь и его тогда пристрелят, а он непременно должен
довести до конца порученное ему дело. Пришлось пренебречь своей обидой и
злостью и, более того, притвориться смиренным.
- Так я ведь и танцевал женский танец, - сказал он, - умей я танцевать
мужской танец, разве довел бы вас до такого смеха!..
Обалдевшие абреки не поняли скрытой иронии, они снова загоготали и
отпустили Али-Баганда с его арбой. Так прокламации были доставлены туда,
куда надо...