"Ахмедхан Абу-Бакар. Ожерелье для моей Серминаз" - читать интересную книгу автора

- На Серминаз?
- Хоть на сатане! - тоже повысил голос дядя и тяжело опустился на
табуретку. Раздался треск, шум падения его тяжелого тела, стук трубки... Вот
он подбирает ее, поднимается, бормочет: - Проклятье!


3

Н-да, вот он каков, оказывается, мой благородный дядя Даян-Дулдурум! А
я-то до сих пор хлопал ушами, как ишак, забравшийся в тень! Вот почему после
бегства супруги он столько лет не женился, хотя в ауле война оставила немало
вдов и не менее достойных, чем моя мать. А я еще и гордился тем, какой у
меня внимательный и заботливый дядя! Не зря, выходит, он торопил меня со
свадьбой и все спрашивал, почему я до сих пор не забросил папаху в
чье-нибудь окно. "В твои-то годы, - говаривал он, - я пять папах из серого
бухарского каракуля расшвырял по окнам!" Хотелось мне спросить: как же, мол,
ты из пяти девушек выбрал самую своенравную? Но, как младший, я должен был
молчать и слушать. А оказалось, что все это он говорил лишь потому, что я
был преградой на его собственном пути!
Ну, берегись теперь, дядя, ты у меня в руках!
А что, если сейчас ворваться в комнату и сказать, что я не собираюсь ни
на ком жениться? Но ч-ш-ш-ш! Кажется, дядя опять подбирает к матери ключи.
Видно, свалившись с рассыпавшейся табуретки, он ударился головой о пол и
встряхнул свои мозги.
Теперь он говорил так тихо, что я улавливал лишь каждое третье или
пятое слово. Но смысл был понятен.
Увы, он был весьма нелестного мнения о моей особе! Если заполнить
догадками провалы моего слуха, то речь его звучала примерно так:
"Из того негодяя (тут это слово следовало понимать в его подлинном
смысле!) настоящего продолжателя нашего рода не получится. У него в голове
восьмисторонний сквозняк, и эти восемь ветров выдувают всякое благоразумие.
Он и к искусству, завещанному нашими предками, относится легкомысленно.
Боюсь, что настанет день, когда он отбросит резец гравера, возьмет в руки
палку и станет погонщиком ослов... Поэтому я хочу (да, да, он так и
сказал!), хочу дать нашему роду достойного наследника! Родишь ты мне сына
(это значит, он говорил о брате для меня?) - я буду носить тебя на руках,
как пуховую подушку, беречь, как хрустальную вазу..."
Что-то, видно, дрогнуло в сердце моей матери, потому что она тихо
вздохнула. И тут пришло мне в голову, что я ни в чем не могу ее упрекнуть.
Двадцать лет она хранила верность памяти моего отца. Она воспитала меня, не
захотев, чтобы у меня был отчим! Мог ли я стать на пути ее позднего счастья?
- Давай теперь подумаем, как нам быть. Ты не хочешь, чтобы он женился
на девушке из рода Мунги. Но за что ты ненавидишь этот род?
- Не знаю. Но, видно, предки наши знали, что завещать потомкам! А ты
знаешь?
- Нет. Именно это меня и бесит! Чтобы ненавидеть человека, надо знать,
за что. Ты согласна со мной?
- Н ет.
- Почему?
- Потому что память предков священна!