"Алесь Адамович. Последняя пастораль" - читать интересную книгу автора

астронавта, и взгляд у него был совсем не как у нас - не молитвенный, а
удивленно-иронический и немного как бы пьяный.
- О, смотрите, что я вижу! - орет он, точно не один спустился, а кто-то
там еще есть.- Завидуйте мне, негодяи: тут лето, тут люди, женщина!.
Загорают!. Молодец, писака, сочинять так сочинять!
Кажется, он по-английски прокричал, но для нас все языки - лишь
различные фонетические вариации языка, на каком мы сами думаем. Совсем как
во сне бывает: ты этого человека не знаешь, но его мысли - это не его, а
твои мысли...
Однако парень приятный, а плечи, плечи! Лицо, правда, немного шальное,
если не пьяное и ослепительно белозубое. Кожа темная, ну не совсем, скорее
смуглая, а улыбка прямо-таки детская! Да что говорить: он прекрасен! Ведь
это - человек! Она первая на шею бросилась, как сестра к обретенному наконец
брату. Повисла, поцеловала. И уступила мне эту радость - обняться с
человеком. Но мы лишь похлопали друг друга по спине, а я при этом
почувствовал и не мог не отметить, что мускулы у него вялые, опавшие, хотя
от размаха плеч веет силой. Долго летал. Неужто кто-то еще летает,
плавает?..
Как он прекрасен, мой недавний враг, как рад нам, как счастлив, что я
жив, что увидел Ее, нас видит! Что нас осталось хотя бы трое. Снова схватил
меня за плечи, ослепляет белозубой улыбкой, орет, закинув лицо кверху:
- Вот он, человек,- живой! Живой! Будь проклят ваш вонючий гроб!
А Женщина уже возле скафандра, ощупывает его оранжевое покрытие, яркий
цвет просто ослепляет. Пытается прикинуть, приподняв, с трудом удерживая
перед собой, к лицу ли Ей материал. О, женщина!
Наш гость - истинный джентльмен - тотчас стал стаскивать, срывать с
себя голубое трико. Остался в розовых трусиках. (А я уже и забыл, что бывают
на свете такие вещи.) Отвернувшись (вот уже и стыд на острове нашем
объявился!), Она натягивает наряд астронавта. Из прекрасной сделалась
незнакомо прекрасной, новой, глаз не оторвать: нет, настоящая женская
нагота - это угадываемая, умело прикрытая нагота.
- Дьявол меня забери! - все удивляется гость.- Сверху кажется, что
сплошь дым и сажа, а у вас тут!..
- Так вы все еще...- При Ней не захотелось договаривать. Он за меня это
слово выкрикивает:
- Все еще воюем! Пока Юг не выплатит все до последнего цента Северу, а
Восток не уберет свои лозунги. Ха-ха-ха!..
Нет, джентльменскими не назовешь ни хохот, ни восклицания веселящегося
гостя, а лицо - узнаю лицо пьяного человека. Но все равно, все равно
здорово, что он здесь. И поговорить очень бы хотелось, что и как там (он
ведь откуда-то оттуда), что с нами со всеми - и с Востоком, и с Западом, и с
Югом, и с Севером. Но не до того, все наше внимание - на Женщину: самое
важное для нас сейчас, чтобы Она была счастлива обновой. И мы дружно
помогаем Ей - взглядами, восклицаниями - понять, как на Ней это выглядит и,
главное, как выглядит Она сама.
Когда Она так одета, а медовые волосы пчелами вьются-летают вокруг
прекрасного лба и длинно падают по шелковистому голубому морю, а в лице
такая оживленная и счастливая скромность совершенства (боттичеллевская!..
Стоп, туда не надо!) - никакая война, никакая смерть не кажутся случившимися
окончательно. Вместе с Красотой, собою занятой, по-детски уверенной в своем