"Георгий Адамович. Дополнения к "Комментариям"" - читать интересную книгу автора

Те, которые начинают думать, попадают в тюрьму, а оттуда отправляются и
дальше...".

* * *

В какие времена мы живем, "переходные" или такие, когда не к чему и
переходить? Как разгадать, что происходит сейчас в старой западной культуре:
передышка, перед прокладкой "новых рельс", для движения к не совсем еще ясно
намеченным целям, а то и вовсе без цели, - или иссякание сил, как у
дряхлеющего человека, которому чужды и смешны стали былые его порывы?
Конечно, готических соборов больше не будет, и крестовых походов не
будет, и Данта не будет. Но в новом, потускневшем обличии, с новым, менее
декоративным вдохновением, будет еще ли что-нибудь равное всему этому по
жизненной силе? Неизбежное, ненавистное Леонтьеву, отвращавшее Достоевского
"всемство" приведет ли к окончательным будням истории, без борьбы и без
творчества?
В наши дни то или другое мелкое событие, занимающее в газете несколько
строк, позволяет иногда "измерить температуру" цивилизации, убедиться, как
она изменилась, как постарела.
Несколько месяцев тому назад в Англии скончался доктор Барнс, бывший в
течение тридцати лет епископом бирмингамским.
Если бы жил он не в наше время, а лет триста-четыреста назад, имя и
дела его потрясли бы всю Европу, наполнили бы ее гневом, содроганием,
сочувствием, ужасом, и до нас дошли бы в пламени и дыму поднятых ими
пожаров. А теперь о нем пол странички: чудак, оригинал, сумасброд, - что же
о нем долго толковать?
Вот что было необыкновенного в этом епископе: он торжественно, во
всеуслышание заявил, что не верит в воскресение Христа - и при этом
отказался оставить свой пост. По короткому газетному описанию можно
догадаться, как величественна и грозна была бы картина прежде: на собрании
высших церковных чинов архиепископ Кентерберийский, бледный от возмущения,
глядя в упор на Барнса, требовал от него отставки, а тот, бледный тоже, но
спокойный, ответил категорическим отказом, добавив, что в служении Христу -
единственный смысл и единственная цель его жизни... Если бы произошло это
еще в семнадцатом веке, мы до сих пор слышали бы раскаты голосов, с
откликами во всех уголках Европы, угрозы вечными адскими муками,
столкновение воль и
страстей. А теперь - ничего. Курьезный, оригинальный случаи, но в
сущности всего только "внутри-церковное" происшествие, которое князья церкви
и должны бы между собою уладить.
Вполне возможно, что епископ Барнс в самом деле был чудаком и
оригиналом. Не знаю. Но есть что-то трагическое в его - по-видимому, глубоко
искреннем - желании остаться "слугой Христа", даже если... да, с этим
ужасным для всякого христианина "даже если". Есть в его облике что то
глубоко преемственное, совпадающее с общей линией протестантства, и как бы
ни было понятно и законно негодование архиепископа
Кентерберийского, сущность этого негодования в том, что протестантство
испугалось самого себя, сжалось, остановилось перед пропастью. Католики
давно почувствовали, что к этой пропасти оно неминуемо движется, и
подхлестываемые всякими личными счетами и расчетами, личными обидами,