"Георгий Адамович. Дополнения к "Комментариям"" - читать интересную книгу автораржавчина: мы заподазриваем все, и, конечно, не всегда напрасно. Кроме того,
российская история приучила к недовольству, и оно вошло в "плоть и кровь". Нас возмущает не только угодничество перед властью, но и отсутствие предвзято-протестующего начала в отношениях личности к обществу. Признаемся: нас раздражает "товарищество". А какая, должно быть, отрада, какое облегчение: поварить, довариться, протянуть руку; примириться, сказать "давайте жить вместе", прекратить поиски тайных мыслей у других... Не знаю, есть ли это в России. Но можем быть, есть - и хорошо, если было бы. Затем, о огрубении и опрощении, особенно ясном в литературе. Какой-то немец написал им недавно: "ваша литература отстала от европейской на пятьдесят лет" - и по своему был бесспорно прав. Но одна ли только прямая, "столбовая" дорога у людей? Не правильнее ли предположить, что существуют рядом тропинки, никуда не приводящие, и что заблудившиеся в них и возвращающиеся назад, хотя бы и на "пятьдесят лет", могут оказаться все-таки впереди тех, которые безмятежно продолжают идти к тупику? Все дело в этом. Не политически, но морально: реакция ли та потеря тонкости и сложности, которая произошла в духовном мире России, - или исцеление? Можно ли жить, т.е. вынести жизнь и идею развития, сохраняя в душе все то, что знает (слышит, как обертона) культурный, "на уровне века" теперешний европейский человек? Не требует ли природа и история какой-то жертвы, - как не раз уже бывало? Или никаких тупиков нет, и надо продолжать, все продолжать, только продолжать, - как молотом в стену, пока в трещину, с противоположной стороны, не блеснет свет? Наконец, последнее, самое важное. Сталин об этом, вероятно, не думает, не думал и Ленин... хотя, сидя в Кремле, ну, когда-нибудь ночью, после сделано, и что будет сделано, неужели мог он ни разу не побеспокоиться, ну, ни на одну минуту, ни на одну секунду об этом? Неужели ни разу не спросил он себя; а что же дальше? Отлично, водворится коммунизм, бесклассовое общество, придет полное разрешение социальных проблем. А дальше? В планетарном, так сказать, масштабе? Что будет с человеком, что будет с миром? А если Бог все таки есть? А если страдание неустранимо, и не стоило, говоря попросту, огород городить? И как говорил Толстой, "после глупой жизни придет глупая смерть", тоже в планетарном масштабе. Была пятилетка. Но есть ли тысячелетка? В смутных, смутнейших чертах существует ли истинный "план", возможен ли он, - или игра ведется вслепую? Пишу и ловлю себя на мысли: в сущности, какое мне дело? "Смерть и время царят на земле". Умру, ничего не буду знать, значить - все равно, пей, голубчик, и веселись, пока можно. Но нет, мне не все равно, не буду же я сам себя обманывать. Вероятно, правда: жизнь одна везде. Комментарии (Современные записки, 1935, №58, с.319-327) * * * По поводу ходкого сейчас - и глупого - слова "разложение". Такой-то разлагает то-то. Этот разлагает это. Один подрывает любовь к родине и патриотизм. Другой непочтителен к классикам - и так далее... |
|
|