"Георгий Адамович. Несколько слов о Мандельштаме" - читать интересную книгу автора

Георгий Викторович Адамович
(1892-1972)


НЕСКОЛЬКО СЛОВ О МАНДЕЛЬШТАМЕ


(Воздушные пути, 1961, "2 стр.87-101)

Есть небольшой, тесный круг людей, которые знают, - не думают, не
считают, а именно знают, - что Осип Мандельштам - замечательный поэт.
Дождется ли он когда-нибудь широкого признания, как дождался его в наше
столетие Тютчев или хотя бы Анненский, - о сколько-нибудь "широком"
признании которого говорить, правда, не приходится, но к которому тянутся, И
все настойчивее тянутся, нити какого-то особого, ревнивою восхищения, будто
в его прерывистом, "мучительном" шепоте иные любители поэзии уловили нечто,
именно к ним обращенное, им завещанное, такое, чего не нашли они у других
русских лириков. Будущее Мандельштама не ясно. Он может надолго, и даже,
пожалуй, навсегда, остаться поэтом "для немногих", - хотя, надо надеяться,
эти "немногие" не дадут себя смутить или переубедить скептическим
недоумением так называемой "толпы".
Что в конце концов определяет общее значение и ценность поэтического
творчества? Не только самый состав слов, органичность ритма, прелесть
отдельных строк, острота или меткость образов, но и то целое, что творчество
безотчетно выразило. Качество стихотворной ткани - на первом месте, при
низком ее качестве все другое превращается в жалкие претензии, но не все им
исчерпывается. В этом смысле два величайших русских поэтических имени -
Пушкин и Блок, и как бы ни поблекло кое-что из блоковского наследия,
казавшегося когда-то головокружительно-прекрасным, - в частности
"Двенадцать". - Блок один в наш век Пушкину противостоит и до известной
степени ему отвечает и его продолжает. Добавлю, что многие стихи Блока - из
"Земли в снегу", из "Ночных часов", из "Седого утра" - дают ему на это и
сами по себе, т. е. как стихи, неоспоримое право. Поэта надо судить не но
срывам, и даже не по среднему его уровню, а по лучшему, что он дал, - и тут
Блок за себя постоит. Несравненны у него интонации, - в "Поздней осенью из
гавани...", например! Блок был гением интонации, как до него Лермонтов, и
незабываемы у него эти его вопросы, почти дословно повторяющиеся, "за сердце
хватающие", будто проникнутые чувством круговой поруки перед тем, что может
с человеком случиться. "В самом чистом, самом нежном саване сладко ль спать
тебе, матрос?", "Анна, Анна, сладко ль спать в могиле?"...
Блок - это Россия, судьба и лицо России, как судьбой и лицом был
Пушкин. Именно в этом их особенность, то, что их обоих выделяет и возвышает.
Можно ли сказать, что пушкинские стихи, насильственно выхваченные из общего
понятия "Пушкин", лучше тютчевских? Нет, едва ли. Ответ самый правильный в
том, что под непосредственным впечатлением некоторых пушкинских
стихотворений кажется, что именно они в нашей литературе - лучшие, а под
непосредственным впечатлением от Тютчева тоже кажется, что никто ни до, ни
после него так по-русски не писал. "Эти бедные селенья..." - одна из самых
удивительных и сияющих драгоценностей нашей поэзии, как и "Последняя
любовь", как и другое у Тютчева, - но так же, как и "Жил на свете...", или