"Георгий Адамович. Литературные беседы кн.1 ("Звено": 1923-1926)" - читать интересную книгу автора

культурного собеседника - счастье в некотором роде.
"Звено" ведет свою роль внимательно и толково. Все существенные новости
в области искусства, особенно литературы, находят в нем отклик. Находчивый и
занимательный собеседник Георгий Адамович. Порой он, правда, слишком
импрессионистичен в своих утверждениях. Заявить например, что Пушкин не
создал школы, что Кант его в тысячу (?!) раз умнее, ценнее и проч., что
поэзия бесполезна и бесцельна, что свежесть в литературе не качество. Но
приятному собеседнику прощаешь маленькие капризы"[5].
С превращением "Звена" в ежемесячный журнал (с июля 1927 года)
"Литературные беседы" Адамовича, несколько прибавившие в объеме, откры вали
буквально каждый номер, без единого пропуска. 3. Гиппиус в переписке с
Адамовичем несколько раз обсуждала проблемы, связанные с новой
периодичностью журнала: "Вам серьезно не кажется, что журнал еженедельный и
ежемесячный - это "две большие разницы"? Допустим, Кантор, по неопытности,
этого не знает, - но вы <...> тон всеобщей "рецензентности" в ежемесячном
журнале должен бы измениться - в сторону все-таки тона "статейности". Это
оттенок неуловимый, - если не хотеть его уловить, или не уметь"[6].
Эмигрантская печать отозвалась об изменениях в журнале следующим образом:
"Первый и единственный в русской эмиграции орган, посвященный исключительно
вопросам литературы и искусства <...> скорее выиграл от новой перемены <...>
Обычная "передовая" - литературные беседы г. Адамовича - и несколько
концентрированнее и разнообразнее обычного"[7].
Жанр отдельных "Литературных бесед", как и почти всех других работ
Адамовича, определить очень трудно: рецензия часто превращается в статью,
статья в мемуары, мемуары - в разговор с читателем "за жизнь". Для любителей
точных классификаций в литературоведении составлять библиографию работ
Адамовича было бы истинной мукой, - слишком очевидно намеренное несоблюдение
устоявшихся газетных законов критического жанра, что вызывало раздражение
уже у многих современников, хотя неизменно привлекало читателей.
В богатой критическими талантами русской эмиграции Адамович был одним
из немногих, кто действительно имел собственного читателя, причем аудитория
эта была весьма обширна. В глазах его поклонников несоблюдение жанров
целиком искупалось блестящим стилем. Владимир Вейдле, сам критик не из
последних, писал об Адамовиче: "Язык его очень русский, но без малейшего
русопетства, как и без малейшего сукна. Врождена ему была женственная
гибкость, естественность и мелодичность слога. <...> У него было
необыкновенно легкое (как о пианистах говорят) туше, неподражаемо
легкое"[10] Точно так же и мысль: ее надо "найти", услышать и
сформулировать, выразить, чем короче и ярче, тем лучше - чтоб цитировали и
употребляли.
Несмотря на все повторы, противоречия и обилие забытых ныне имен,
"Литературные беседы" интереснее всего читать подряд, не выискивая особо
любопытные суждения и не пропуская заметки только потому, что речь в них
идет о писателях незначительных. Тогда со страниц этой книги встает целый
мир, во всех его забавных мелочах и подробностях, настоящая летопись с
микропортретами книг, писателей и явлений, лаконичными, но яркими, вполне
зримыми. Адамович не зря на заседаниях редколлегии "Звена" несколько раз
упоминал о необходимости своего рода Бедекера по современной литературе. Его
"Литературные беседы" и сейчас могут служить отменным путеводителем по
истории литературы первой половины века.