"Георгий Адамович. Литературные беседы кн.1 ("Звено": 1923-1926)" - читать интересную книгу автора

появляются через номер, а начиная с 1925 года становятся постоянной
рубрикой: литературная часть газеты на второй странице неуклонно открывается
"Литературными беседами".
Редакция отчетливо осознавала "Беседы" как самую удачную рубрику,
"изюминку" каждого номера, и не ошибалась в этом. Именно "Беседы" вызывали
наибольший интерес у читателя, приносили наибольшее количество откликов в ли
самые яростные споры. "Обратная связь" редакции и читателей была установлена
во многом именно благодаря "Беседам".
И получилось это от того, что Адамовичу удалось найти нужный тон
разговора с читателем. Тон не назидания, не пропаганды, не сообщения, а
именно разговора, размышления, тон искренний, заинтересованный. Живой
интерес Адамовича к "самому главному" в литературе передавался читателю и
вызывал столь же живой отклик. Эта-то особенность "Бесед" и обусловила их
живучесть, выдвинула на первое место в ряду блестящей критики "Звена".
В 1925 году, когда период становления "Звена" был завершен, роли
распределены, а издание утвердило в глазах эмигрантской общественности свою
высокую репутацию, окончательно определилась и репутация Адамовича как
главного литературного критика "Звена" и одного из самых интересных критиков
эмиграции вообще. Репутация эта была создана в первую очередь "Литературными
беседами", хотя Адамович и помимо них поставлял "Звену" огромное количество
материалов. Он вел постоянную рубрику "Отклики" под псевдонимом Сизиф, писал
обзоры "Новое во французской литературе" под псевдонимом Ю. Сущев,
рецензировал новые книги эмигрантских, советских и иностранных авторов,
подписываясь инициалами или не подписываясь вообще.
После смерти М. М. Винавера, с октября 1926 года Адамович становится не
только ведущим критиком "Звена", но и правой рукой М. Л. Кантора,
практически соредактором, во многом определяющим литературную политику
журнала. Кантора такое сотрудничество вполне устраивало, о чем
свидетельствует переписка двух редакторов, а также их последующая совместная
деятельность по изданию журнала "Встречи" (1934) и антологии "Якорь" (1935).
Любопытно, что именно Адамович, о котором часто писали и говорили как о
человеке мягком, излишне учтивом и ко многому равнодушном, в письмах Кантору
все время настаивает на придании "Звену" большей остроты: ""Звену" нужно
что-то впрыснуть и оживить... У нас слишком салонный тон и слишком мало
темпераментов"[3]; "О "Звене" я полон полусомнений, полусоображений. Что-то
в нем "не так""[4].
В 1926 году, после того, как "Звено" перешло на журнальный формат,
политика окончательно была оттеснена на задний план, и каждый номер журнала
открывался "Литературными беседами" Адамовича, которые таким образом
выполняли роль своеобразной передовицы. (Лишь несколько номеров "Звена"
этого периода вышло в свет без "Литературных бесед", да три раза Адамовича,
надолго отъезжавшего в Ниццу, замещал К. Мочульский).
Регулярно выходящее "Звено" сравнивали с чашкой кофе по утрам,
подразумевая под сытным обедом "Современные записки". Эмигрантский
обозреватель писал: "С этим сравнением нетрудно согласиться, особенно,
конечно, тем, для кого художественные и литературные интересы не только
близки, но ста ли привычкой. Конечно, "Звено" духовного голода не утолит, но
приятные вкусовые ощущения дает. Если принять во внимание нынешнее положение
в издательской области и заброшенность Бог знает куда русского
интеллигентного читателя, то возможность иметь еженедельно приятного