"Георгий Адамович. Литературные беседы кн.1 ("Звено": 1923-1926)" - читать интересную книгу автора

Пусть Шпенглер реакционер, шовинист и догматик, пусть он ошибся во всех
своих политических предсказаниях, пусть его книгу можно всю и опровергнуть
по частям, - но в целом "Закат" весь такой огромный и нерасторжимый "кусок
мысли" от которых мир давно отвык. Анализ двух культур вся глава об
искусстве заставляют по-новому смотреть на вещи. Есть целая бездна между
"умной книгой" и книгой, обновляющей сознание человека Французский
политический единомышленник Шпенглера, Шарль Моррас пишет очень умные книги,
но стоит сравнить этих двух писателей, чтобы оценил значение и обаяние
настоящего творчества.
О Шпенглере было сказано, что он должен иметь успех только у
побежденного народа, что его перспективы конца культуры рассчитаны на
пошатнувшуюся психологию, на потревоженное и испуганное сознание. Это, если
вдуматься, пустой и поверхностный взгляд. Но такая книга могла бы искупить
горечь военного поражения.


ЛИТЕРАТУРНЫЕ ЗАМЕТКИ

1.

Пушкин переведен на все европейские языки. Имя его всем известно. Но в
европейской литературе он никакой роли не играет и ни на кого в ней не влиял
и не влияет. Иностранец узнает с недоумением и недоверием, что Пушкин и
Гоголь - величайшие наши писатели. Пушкин для него - все еще один из рядовых
романтиков, одна из звезд погасшего байроновского созвездия. С Гоголем дело
еще хуже. Даже прозорливый Пруст поставил его наравне с Поль-де-Коком.
Есть довольно распространенное мнение: европейцы будто бы равнодушны к
Пушкину только потому, что мало его знают и мало знают Россию. Толстой и
Достоевский заслонили всю предыдущую русскую культуру, все искусство.
Пройдет время. Впечатления улягутся, знания расширятся. Тогда наконец Европа
признает и полюбит Пушкина.
Есть и другой взгляд, более трезвый: после Достоевского Пушкин
покажется "пресным".
И в том и в другом мнении есть доля правды. Но они относятся к
различным типам европейца. Нельзя сомневаться, что и сейчас есть в Европе
люди, вполне отдающие себе отчет в силе Пушкинского гения. Мериме понял его
еще много лет назад. Иногда, говоря с умным французом, чувствуешь, как
нетрудно было бы его убедить, что Достоевский, надрывы, восторги, поклоны
всему человеческому страданию, беседы Шатова и Кириллова - все это только
эпизод, только одна из сторон России и что Россия в целом проще и спокойней
этого. И тогда, склонив его к этому, можно было бы ему дать "Онегина". Но
нет никакой надежды сделать Пушкина европейским популярным писателем -
широко читаемым и любимым. Это должно стать совершенно ясным тому, кто
захочет всмотреться в характер и особенность его славы в России.

2.

Лев Толстой рассказал где-то о сумасшедшем мещанине, пришедшем к нему
из Самары или Саратова. Это было в год пушкинских торжеств. Пушкину был
сооружен в Саратове памятник, и на открытие его съехались из соседних