"Георгий Адамович. Литературные беседы кн.1 ("Звено": 1923-1926)" - читать интересную книгу автора

Я подчеркиваю: может стать. Вагинову не надо, конечно, учиться в
какой-нибудь студии. Технику он поймет и научится ценить ее. Но ему надо
много и долго думать и не бояться быть менее своеобразным. Это главное. Если
у него хватит сил и решимости, это будет лишним подтверждением того, что он
поэт.
Кроме этих имен, мне хочется назвать еще Н. Чуковского, несомненно
даровитого мальчика. Но он в восемнадцать лет сочиняет уже оды о прелестях
земляничного варенья. Что это обещает?
Поэты, которых принято называть пролетарскими, много пишут, много
печатают и шумят. Уместно вспомнить:

Не бойся едких осуждений,
Но упоительных похвал...

Нельзя отрицать, что среди них есть даровитые люди - Крайский,
например, или юный Панфилов. Но быть на уровне первоначального ученичества и
еженедельно читать о себе восторженные фельетоны, сравнения с Байроном и
Некрасовым, - кто выдержит этот искус?
Так на берегах Невы живет русская поэзия.


НА ПОЛУСТАНКАХ

(Заметки поэта)

1.

Не надо обладать остротой ума, чтобы понять, как бесплодны заранее
составленные поэтические программы и манифесты. Принуждение, или даже только
понуждение писать "так", а не иначе, ничего дать не может. Теория поэзии
состоит из выводов, а не из предпосылок. И однако поэт наедине с собой не в
силах все-таки перестать думать о том, какие дороги ведут его к
совершенству.
Так теперь, после разрушения почти всех наших школ и течений, когда-то
возбуждавших столько надежд, столько споров и вопросов, в дни ночной
разноголосицы в искусстве поэт не скажет все-таки собратьям: пишите, как
хотите. Очень отчетливо обрисовываются вдалеке линии искусства, которое
должно быть завтрашним: его не легко определить несколькими словами, но
достаточно сказать, что его тональностью является пресыщение шумом и
пестротой XIX и начала XX века, реакция против романтизма, понятого
по-французски, и в поэзии обратный перелет к тем берегам, на которых
последним удержался Андрей Шенье.
Люди, знакомые с развитием форм поэзии, поймут, какие теоретические
требования выдвигает этот "неоклассицизм". Но было бы смешно и печально,
если бы кто-либо из наших мэтров, собрав около себя учеников, стал бы учить
их ясности стиля, точности в выборе слов, последовательности в композиции.
Эти тончайшие тайны искусства, навязанные пусть даже и талантливым юношам,
остались бы внутренне чужды им и создали бы группу эпигонов. Что сделали бы
они, эти юноши, еще встревоженные душевно, еще смущенные и беспокойные, с
хрупким наследством Расина?