"Георгий Адамович. Литературные заметки книга 1 (1928-1931)" - читать интересную книгу автора

есть постоянный отдел "От земли и городов", - неизменно интересный и ценный.
Да и в беллетристике ее редакторы разбираются лучше других. Вообще это
бесспорно руководящий советский журнал. Но именно поэтому, - и потому, что
безотносительно "Красная новь" есть все-таки журнал убогий, - видно, как
ограничены московские успехи в этой области.
Надо еще заметить, что у нас здесь к "Красной нови" и другим советским
изданиям интерес повышенный и как бы ненормальный. Нас интересует: что
делается в России, что думается там, как в России живут, на что там
надеются, чего ждут? Каждая страница оттуда для нас прежде всего документ.
Для нас интересны и бездарнейшие вещи, если только они правдивы. У читателя
в положении обычном такого отношения к литературе не бывает: он ищет не
информации, а мысли или художественной прелести. Если это и можно найти в
советских журналах, то лишь в скуповатых дозах, - и скорее второе, чем
первое. Мыслью в Москве не грешат.
Перелистываем последний, июньский номер "Красной Нови".
Очередной отрывок из огромной "Жизни Клима Самгина" Горького.
Продолжение следует. Отложим и суждение наше об этом романе.
Дальше - рассказ Никандрова "Мирные жители", плоский и ничтожный.
Попытка сатиры на новое мещанство. Супруги Кузины принимают у себя вечером
супругов Корешковых. Скучно и гостям, и хозяевам, но и те и другие
притворяются и любезничают... Это описывается на 25 страницах со множеством
штрихов заемных или обманчиво-метких, не то под Гоголя, не то под Лейкина.
"Потомок рыбака" - повесть Андрея Платонова - вначале недурна.
Крестьянская жизнь изображена в ней без всякой фальши и с тем привнесением
"личного" в давно знакомую картину, от которого старое кажется новым, как
будто впервые показанным. Но портит трафарет: несчастный деревенский мальчик
пробивается к свету, а свет - это коммунистическая "учеба". Как бы ни
рассказать такую историю, ею едва ли можно еще кого-нибудь увлечь.
Коротенький рассказ Эренбурга "Старый скорняк" должен был бы, по мысли
автора, быть шедевром. В нем все на это рассчитано, - как в некоторых вещах
Леонида Андреева. Каждое слово должно поразить. Но что делать - не поражает.
Какого-то дара "внутреннего прояснения" не хватило, и получился не шедевр, а
претенциозный "пустячок". Я, конечно, не сравниваю Леонида Андреева с
Эренбургом, - Андреев был неизмеримо талантливее. Но общие черты у них есть.
Недаром Толстой сказал об Андрееве: "Пугает, а мне не страшно". И Эренбург
смеется, а нам не смешно, плачет, а нам не грустно.
Лучшее, что есть в книге, - рассказ Леонова "Месть". Может быть, тот
или другой критик найдет, что это "шаг назад" в творчестве Леонова, что в
рассказе типы неясны или язык небрежен. Не хочется обсуждать, так это или не
так. Все, что пишет Леонов, талантливо "насквозь", и ни в какие закаты или
упадки его не верится. Мне уже приходилось высказывать мнение об этом
писателе по поводу "Вора". Замечу опять, что от предсказаний и пророчеств
осторожнее воздерживаться, - но, не заглядывая в будущее, следует признать
Леонова самым одаренным и человечески наиболее значительным из всех модных
русских беллетристов.
"Забытая ночь" Заяицкого, автора забавных "Баклажанов", - рассказ не
без прелести и даже с тем, что в старину называли "теплыми нотками". Бунин
сердился когда-то, что в его произведениях на первых порах замечали только
"что-то тургеневское, что-то чеховское". Именно этими
расплывчато-лирическими "что-то" хотелось бы охарактеризовать рассказ