"Георгий Адамович. Литературные заметки Книга 2 (1932-1933)" - читать интересную книгу автора - Мораль? У меня нет времени, чтобы задуматься над этим словом. Я
занят. Я строю социализм. Но если бы мне пришлось выбирать между моралью и штанами, я выбрал бы штаны. У Архимедова есть семья: жена, ребенок... Ребенок, впрочем, может быть, и не его, но Архимедов об этом и не догадывается. Жена Архимедова, Эсфирь, любит Шпекторова, но уйти от мужа не хочет, жалея его и чувствуя вину перед ним. Ребенок назван Фердинандом - в честь Лассаля, которого Архимедов чтит, как своего учителя. В тот же вечер, когда начинается диалог о морали, полусумасшедший Архимедов уносит ребенка из дома... "Потому что это единственное, что еще можно исправить". Он уносит своего сына от "лицемерия, бесчестия, подлости и скуки". Ночь. На Невском, под Думой, со спящим ребенком на руках, чудак разговаривает сам с собою, обращаясь к памятнику Лассаля: - Распорядитель людей, погибший от случайной пули, ветер дует тебе в глаза во время наших наводнений. Осенью на тебя падает дождь. Зимой на твоем лице проступает иней. Ты видишь скольжение и смену людей, и история ночует рядом с твоим пьедесталом. Скажи мне, кто из нас прав? За кого ты голосуешь, учитель? Лассаль молчит. (Любопытная мелочь. Один из главных упреков советской критики Каверину: отчего герой его ищет ответа на свои сомнения у Лассаля, а не у Маркса? В памятниках Марксу недостатка, ведь, нет.) Но жизнь, по-видимому, голосует за Шпекторова. Шпекторов побеждает. Архимедов уходит в свои мечты или свой бред. Эсфирь, жена его, кончает самоубийством, выбросившись из окна. Архимедов тщетно ищет "морали" в окружающем его бездушном, лицемерном мире. искусство. Он - художник, тайный, непризнанный. Здесь, в искусстве, царит свобода, здесь человек не подчиняется "ни законам, ни запрещениям". В повести Каверина говорится об искусстве и природе его очень много. Многое из сказанного интересно. Но остается, все-таки, впечатление, что "выход в искусство" был для автора выходом вынужденным, ибо только здесь, в этой сравнительно нейтральной сфере он мог предоставить своему Архимедову, а заодно и себе, свободу. Вольнолюбивые порывы Архимедова суживаются в своем значении из-за того, что он обращает их к живописи, а не к жизни, но иначе в советской книге быть не может. Это слишком понятно, чтобы требовать какие-либо объяснения. Понятно и то, что Архимедов представлен человеком, у которого "не все дома". Автор не мог бы поручить лицу здравомыслящему и положительному сказать все то, что он сказать хочет. Эсфирь выбросилась из окна. Мысль о том, чтобы "перестроить мир", Архимедову не удалась. Веселый и трезвый Шпекторов растолковывает ему: - Есть один только выбор - выиграть или проиграть... Или запишись на бирже труда, ты ведь когда-то служил в аптеке. Пользуйся выходными днями, учись рисовать. Может быть, придет время, когда мы позовем тебя раскрашивать наши знамена. Кстати, Шпекторов отбирает у Архимедова сына. Ребенку будет лучше у него. Лучше "и со стороны семейно-бытовых условий, и в отношении социальной среды". Архимедов покорно на все и со всем соглашается. Последняя глава занимает полстранички. Эпиграф из Хлебникова: - Это сквозь живопись прошла буря. "Она лежит, сломав руки, полная теней... Час сумеречный. Снег синий, голубой, белый". |
|
|