"Георгий Адамович. Литературные заметки Книга 2 (1932-1933)" - читать интересную книгу автора

- Мораль? У меня нет времени, чтобы задуматься над этим словом. Я
занят. Я строю социализм. Но если бы мне пришлось выбирать между моралью и
штанами, я выбрал бы штаны.
У Архимедова есть семья: жена, ребенок... Ребенок, впрочем, может быть,
и не его, но Архимедов об этом и не догадывается. Жена Архимедова, Эсфирь,
любит Шпекторова, но уйти от мужа не хочет, жалея его и чувствуя вину перед
ним. Ребенок назван Фердинандом - в честь Лассаля, которого Архимедов чтит,
как своего учителя. В тот же вечер, когда начинается диалог о морали,
полусумасшедший Архимедов уносит ребенка из дома... "Потому что это
единственное, что еще можно исправить". Он уносит своего сына от "лицемерия,
бесчестия, подлости и скуки". Ночь. На Невском, под Думой, со спящим
ребенком на руках, чудак разговаривает сам с собою, обращаясь к памятнику
Лассаля:
- Распорядитель людей, погибший от случайной пули, ветер дует тебе в
глаза во время наших наводнений. Осенью на тебя падает дождь. Зимой на твоем
лице проступает иней. Ты видишь скольжение и смену людей, и история ночует
рядом с твоим пьедесталом. Скажи мне, кто из нас прав? За кого ты голосуешь,
учитель?
Лассаль молчит. (Любопытная мелочь. Один из главных упреков советской
критики Каверину: отчего герой его ищет ответа на свои сомнения у Лассаля, а
не у Маркса? В памятниках Марксу недостатка, ведь, нет.) Но жизнь,
по-видимому, голосует за Шпекторова. Шпекторов побеждает. Архимедов уходит в
свои мечты или свой бред. Эсфирь, жена его, кончает самоубийством,
выбросившись из окна. Архимедов тщетно ищет "морали" в окружающем его
бездушном, лицемерном мире.
Есть у Архимедова область, в которой никто и ничто не угнетает его, -
искусство. Он - художник, тайный, непризнанный. Здесь, в искусстве, царит
свобода, здесь человек не подчиняется "ни законам, ни запрещениям". В
повести Каверина говорится об искусстве и природе его очень много. Многое из
сказанного интересно. Но остается, все-таки, впечатление, что "выход в
искусство" был для автора выходом вынужденным, ибо только здесь, в этой
сравнительно нейтральной сфере он мог предоставить своему Архимедову, а
заодно и себе, свободу. Вольнолюбивые порывы Архимедова суживаются в своем
значении из-за того, что он обращает их к живописи, а не к жизни, но иначе в
советской книге быть не может. Это слишком понятно, чтобы требовать
какие-либо объяснения. Понятно и то, что Архимедов представлен человеком, у
которого "не все дома". Автор не мог бы поручить лицу здравомыслящему и
положительному сказать все то, что он сказать хочет.
Эсфирь выбросилась из окна. Мысль о том, чтобы "перестроить мир",
Архимедову не удалась. Веселый и трезвый Шпекторов растолковывает ему:
- Есть один только выбор - выиграть или проиграть... Или запишись на
бирже труда, ты ведь когда-то служил в аптеке. Пользуйся выходными днями,
учись рисовать. Может быть, придет время, когда мы позовем тебя раскрашивать
наши знамена.
Кстати, Шпекторов отбирает у Архимедова сына. Ребенку будет лучше у
него. Лучше "и со стороны семейно-бытовых условий, и в отношении социальной
среды". Архимедов покорно на все и со всем соглашается. Последняя глава
занимает полстранички. Эпиграф из Хлебникова:
- Это сквозь живопись прошла буря. "Она лежит, сломав руки, полная
теней... Час сумеречный. Снег синий, голубой, белый".