"Георгий Адамович. Литературные заметки Книга 2 (1932-1933)" - читать интересную книгу автора

произведениям, - естественно, относишься недоверчиво... Огромная
самонадеянность нужна, чтобы отважиться на обнародование целого тома своих
будто бы оригинальных мыслей по вопросу такой сложности, такой
противоречивости, а главное - такой еще "болезненности"! Человек,
выпускающий книгу своих "дум" о революции, полагает, значит, что все думы,
высказанные до него, - неверны или несущественны. Он рассчитывает
осчастливить мир: недоверие, повторяю, естественно. И почти всегда оно
оказывается оправдано. Совсем недавно еще мне пришлось убедиться в этом,
читая изданную в Белграде книжку проф. Краинского "Без будущего" - "очерки
по психологии революции и эмиграции". Удивляет в ней не столько несомненный
вздор, преподносимый в качестве мыслей, сколько развязно-величественный,
учительный, вещий тон... В этом роде писал когда-то покойный Карабичевский:
"Да тяготеет же над Россией мое проклятие!" Автор не почувствовал, в какое
смешное положение попал он: Россия и его проклятие!
Книга Всеволода Иванова (харбинского, а не советского, разумеется)
"Огни в тумане" относится к тому же разряду "философических" произведений.
Ей дан многозначительный подзаголовок "думы о русском опыте". Однако автор
вводит нас в заблуждение: никаких дум в его книге нет, и если уж что-нибудь
в ней отсутствует целиком, то именно мысль.
"Живя в Петербурге, мы отрицали Петербург. Живя в нации, мы отрицали
нацию. По паспорту православные, мы глумились над верой и над попами.
Мудрено ли, что, гонясь за народом, мы истребили свою народную
государственную мысль?"
Я выбрал цитату почти что наудачу. Однако содержание ее характерно для
всей книги. Лейтмотив Всев. Иванова, на протяжении трехсот страниц "Огней в
тумане": что имеем - не храним, потерявши - плачем. Из всей нашей истории за
последние десятилетия он в состоянии сделать один только вывод: прежде все
было лучше, чем теперь, следовательно, напрасно прежнее было разрушено; если
бы злые люди не поусердствовали, все до сих пор стояло бы на своем месте...
Всякий согласится, что к сверхобывательщине этих "дум" то, что даже с
натяжкой можно было бы назвать разумом или рассудком, не имеет никакого
отношения. Мысль ведь всегда производит какую-то работу. Здесь же дано
ощущение в сыром виде.
Но ощущения эти встречают сейчас сочувствие, встречают отклики, - люди
ленятся думать, и Всев. Иванов это знает. Он храбро идет "по линии
наименьшего сопротивления". Долой всех, долой все! Нужны новые деятели,
способные понять ошибку и грех прежних поколений. Где, однако, найти их?
Автор горестно оглядывается вокруг:
- Нет сейчас усовершенствованных, в смысле национализма, Герценов, нет
православных Писаревых, нет монархических Катковых и Аксаковых, нет
церковных Добролюбовых, нет плачущих гражданскими слезами Некрасовых, нет
поэтов крестьянства Столыпиных, нет поэтов фабрики Морозовых и Прохоровых. А
главное - нет пророка стиля Достоевского.
Он призывает соотечественников: "Идеям Маркса и прочим глупостям и
пошлостям противопоставьте свои идеи". Однако труд этот читатели должны
проделать сами. Назвать Маркса дураком Иванов умеет, но на что-либо большее
сил у него не хватает.
Книга составлена из статей, печатавшихся в дальневосточных газетах.
"Стороннее" замечание: как устарела форма "фельетона", казавшаяся еще
недавно столь новой... Короткий рассказ вначале, потом переход к делу,