"Элизабет Адлер. Опрометчивость" - читать интересную книгу автора

указывая на освободившуюся кровать, теперь принадлежавшую ей.
- Ох, эта Кандия. Она была обманщица. Приехала ее тетя и забрала домой.
А ее семья живет в Гонконге. Думаю, мать захочет оставить там Кандию до тех
пор, пока та не подрастет, чтобы поступить в школу для больших. Все наши
семьи живут за границей.
Высокие, истинно британские интонации девочки, ее протяжные гласные
звучали для Венеции подобно неведомой музыке.
- Ну, вот видишь, - воскликнула Дженни с триумфом в голосе, - я же тебе
говорила, что ты здесь не единственная малышка без семьи.
- Ты привезла с собой пони? - вдруг поинтересовалась девочка, чье имя
было Люси Хоггс-Маллет. - Большинство из нас привезли их с собой.
- Пони? - Лицо Венеции выразило удивление. Она умела плавать, как рыба,
получив свой первый урок в голливудской школе плавания, когда ей исполнился
всего лишь год. В полтора года она чувствовала себя в воде в большей
безопасности, чем когда стояла обеими ногами на суше. Она победоносно махала
Дженни, когда та вместе с другими родителями следила через иллюминатор за
успехами своего отпрыска. В пять лет она взяла свой первый урок по теннису,
уже зная, как правильно держать ракетку. Она обладала жестким ударом левой и
умением не спускать глаз с мяча; ни в школе, ни на Побережье никто не играл
в бейсбол так, как она. Но пони! В Малибу, в доме на Побережье, не
предусматривалось помещения для пони. Случайные "прогулки на пони" на
маленькой ярмарке в Беверли-Хиллз перед тем, как ее закрыли, а на этом месте
выстроили больницу и торговый центр - вот и все, что она знала о пони, не
больше, чем о лошадях.
- В конце недели получишь пони, - пообещала Дженни. - Какой цвет тебе
нравится?
Она спросила так, будто речь шла о выборе цвета материала на новое
платье.
- Я не знаю - Венеция находилась в сомнении. Она была вовсе не уверена
в том, что ей хочется пони.
- Они ведь, кажется, довольно большие и лягаются?
- Хорошо, только серого не надо, - посоветовала мудрая Люси. - Он сразу
вываляется в грязи, и годы нужны, чтобы его вычистить. У меня гнедой, -
сказала она с гордостью, - самый лучший цвет.
- Значит, будет гнедой - решила Дженни, убирая с тумбочки Венеции щетку
и гребень и ставя свою фотографию в серебряной рамочке, снятую Аведоном для
журнала "Вог".
- Нет. - Исполненный неподдельного чувства протеста голосок Венеции
оборвался, когда она оттолкнула фотографию. - Нам разрешается держать только
один снимок, и я хочу другой.
Девочка поставила снимок, сделанный во время ее последнего дня рождения
перед домом в Малибу, на Побережье. Он сопровождал ее с тех счастливых
времен постоянно. Дюжина малышей с перепачканными лицами, в шляпах смотрели
в объектив фотографа, а группа родителей, случайно попавших в кадр,
улыбались на заднем плане.
- Это мой дом, - объявила она доверительно английской девочке, - а вот
мои друзья.
- О, ты живешь на берегу моря. Какая прелесть!
То высказанное в простоте великодушие, с каким Люси Хоггс-Маллет
признала, что мир Венеции достоин того, чтобы его полюбить, вызвал у той