"Теодор Визенгрундт Адорно. Негативная диалектика " - читать интересную книгу автора

мышления в известной мере остались непонятыми. Любимый аргумент против
Шпенглера, идущий от Леонарда Нельсона: релятивизм, по меньшей мере, убог;
он полагает абсолютное (а фактически - значение своей собственной самости) в
качестве предпосылки и потому противоречит сам себе. Всеобщая негация
принципа смешивается с возвышением самой отрицательности до позитивности
(Affirmation), без учета своеобразной дифференциации процессов отрицания.
Большую опасность может представлять представление о релятивизме как
ограниченной форме и образе сознания. Сначала релятивизм представлен как
форма буржуазного индивидуализма, который принимал опосредованное всеобщим
индивидуальное сознание за последнюю инстанцию, и потому приписывал мнению
когда-то обособленных индивидов такую же степень правоты и правильности, как
будто вообще не существует критерия их истинности. Абстрактный тезис
обусловленности любого мышления может весьма содержательно напомнить об
обусловленности своего собственного; напомнить об ослеплении, мешающем
увидеть надындивидуальное, посредством которого индивидуальное сознание и
становится собственно мышлением. За идеей обусловленности скрывается
презрение к духу, предпочтение власти материальных отношений как того
единственного, что принимается в расчет. Отец опровергает неудобные и верные
решения своего сына, ведь все относительно - деньги, как гласит греческая
поговорка, делают человека. Релятивизм - это вульгарный материализм, мысли
мешает все ею приобретенное, нажитое. Такая враждебная духу позиция с
необходимостью остается абстрактной. Относительность всякого познания может
быть утверждена только извне, пока не осуществляется связующее познание. Как
скоро сознание входит в определенную вещь и пред-


43

ставляет себе ее имманентное стремление к истине или лжи, фактически
субъективная случайность мысли растворяется. Релятивизм ничтожен, потому что
то, что, с одной стороны, он считает неважным и случайным, а с другой
стороны, нередуцируемым, возникает из объективности - именно из
объективности индивидуализированного общества; релятивизм можно вывести как
общественно необходимую видимость. Согласно релятивистской доктрине способы
реакции, свойственные когда-то индивидуальностям, преформированы, постоянны
и неизменны, почти как блеяние и мычанье; особенно это относится к
стереотипу относительности. Поэтому такой умудренный горьким опытом
релятивист, как Парето, связал индивидуальную видимость и групповые
интересы. Но и заданные социологией знания, специфизированные по социальным
слоям границы объективности доступны истинному выводу, дедукции, только из
общества как целого, из объективного. Поздняя версия социологического
релятивизма - версия Мангейма, убежденного, что можно дистиллировать научную
объективность из разнообразных проекций и перспектив социальных слоев,
обладающих "свободным" интеллектом; в этой версии обуславливающее
превращается в обусловленное. В действительности дивергентные перспективы
обретают свой закон в структуре общественного процесса как вышестоящем целом
(Ganze). Познавая законы этого целого, они теряют свою необязательность.
Предприниматель, который хочет выстоять в конкурентной борьбе, должен все
просчитать таким образом, чтобы его издержки - доходы чужого труда,
достались ему же в качестве прибыли и должен думать при этом, как в равных