"Теодор Визенгрундт Адорно. Негативная диалектика " - читать интересную книгу автора

внутреннее, чистое для себя бытие; как будто уход от мира оказывается тем же
самым, что и сознание его причины и основания. В противоположность
фан-тазмам глубины, которые в истории духа всегда благосклонно настроены по
отношению к существующему (правда, чересчур плоскому и примитивному),
протест мог бы стать подлинной мерой глубины. Власть существующего малюет
вывески, с которыми сталкивается сознание; власть существующего должна
видеть в сознании силу, которую необходимо уничтожить. Уже одно это спасает
постулат глубины от идеологии. В протесте выживает спекулятивный момент: то,
что закон спекуляции не может ничего предписывать, исходя из наличных
фактов, глубина трансцендирует, тесно соприкасаясь с предметами и
отказываясь от священной неприкосновенной трансценденции. Свобода мысли и
есть то, в чем мысль выходит за пределы всего, с чем она себя связывает
(одновременно протестуя против такой связи). Свобода мысли - следствие
стремления субъекта к выражению. Потребность освободиться от страданий,
"заговорив" их, является условием всякой истины. Потому что страдание - это
объективность, которая тяготеет над субъектом. То, что познается субъектом
как его самое-самое субъективное, как его выражение, - объективно
опосредовано.

Изложение - изображение
Это может помочь объяснить, почему метод изложения и изображения
философии для нее не есть безразличное, а имманентны самой идее философии.
Ее интегральный выразительный момент - непонятийно-миметический
- объективизируется только при помощи изложения - языка. Свобода
философии есть не что иное, как ее способность и возможность содействовать
превращению собственной несвободы в звук, тон и текст. Если момент выражения
воображает себя чем-то большим, то он превращается в мировоззрение; там, где
философия отказывается от момента выражения и успокаивается на обязанности
излагать и изображать, она приравнивает себя к науке. Для философии
выражение и стрингентность (Stringenz) не являются взаимоисключающими
возможностями. Они взаимно нуждаются друг в друге, одна не существует без
другой. Выражение возможно через мышление; оно всеми силами старается лишить
мышление момента случайности (так же усердно мышление трудится над
воображением). Мышление обретает свою ясность, связность и лаконичность
только в языковом изложении - как выраженное; нечетко (lax) сказанное - это
плохо продуманное. Посредством выражения выраженное по необходимости
структурируется, обретает стрингентность. Стрингентность не является
самоцелью, она не достигается в ущерб выражаемому; структурирование выводит
выражаемое из сферы вещной несущ-


27

ности, являющейся предметом философской критики. Спекулятивная
философия, свободная от идеалистической иерархичности, требует следовать
стрингенции, чтобы разрушить авторитарное стремление к господству. Беньямин,
чей первоначальный проект ("Пассажи"), неподражаемо соединил возможности
спекуляции с микрологической близостью к вещем, рассуждая в одном из своих
писем о первом, собственно метафизическом пласте своего труда, пришел к
выводу, что метафизикой можно овладеть, только постигая ее как метафизику