"Нил Аду. Старгородские Тайны " - читать интересную книгу автора

заново за науку засел. Спрашиваете, с чего бы это? Сейчас расскажу обо всем
без утайки.

Был вечер дажьбождня. Дня праздного, по обычаю растрачиваемого на мытье
в бане, походы на торжище и веселые полуночные гулянья.
И с первым, и со вторым мы уже управились, а веселье в нашей артели
каждый понимал по-своему. Бабка Милонега к соседке на самоварные (а может, и
медовые) посиделки отлучилась. Севка, свесившись над кадкой с водой, свои
конопушки сокрушенно осматривал. А я с бабкиным яблочком на блюдечке
забавлялся.
Зловредное яблоко, которое по-хорошему давно полагалось бы сменить,
никак не хотело показывать то, о чем я его упрашивал. То развлекало меня
городскими новостями, то услаждало слух развеселыми частушками или,
напротив, жалобными плачами. По большей части, в исполнении тех певцов, кто
простым гуслям самогуды предпочитает. А чаще всего яблоко нахваливало товары
старогородских и заезжих купцов. Да так громко и охотно, словно находилось в
самой гуще слободского торжища, а с каждой проданной безделицы свою законную
долю имело.
А я, горемычный, все надеялся увидеть состязания по игре в лапту, или,
на худой конец, в городки. Но яблоко мои желания либо не слышало, либо с
завидным упорством в яму с отбросами напрашивалось. Теперь оно решило мне
Великого князя показать.
Вот он, Владимир-то, с речью к народу обращается. Лицо у князя худое,
какое-то усталое. Светло-каштановые волосы острижены коротко. А поверх них
обруч золотой одет, драгоценными камнями сияющий - венец княжеский. Красоты
неописуемой. Да и сам Владимир собой не дурен. Нос у него прямой, губы сжаты
плотно и решительно. Глубокие карие глаза смотрят понимающе и немного
грустно.
- С казнокрадством и мздоимством мы будем бороться нещадно, - говорил
князь-батюшка тихим, ровным голосом. - Дружина моя храбрая день и ночь
злоумышленников выискивает. И может уже первыми успехами похвалиться.
Наместник Дальнегорский, на воровстве пойманный, с должности снят и в острог
заключен. Также думный боярин Белошеин, на руку не чистый, от дел отстранен.
И это только начало! Будем и торговцев бесчестных на чистую воду выводить, и
тех, кто их плутни покрывает, тоже приструним.
Хорошо говорил князь. Просто и искренне. И в народе его за то сильно
уважали. Вот только, помнится, в минувшем году он ту же песню, слово в
слово, пел. А зная, что у нас на торжище творится, в успешность его борьбы
не очень-то верится.
Послушал я князя, послушал, да и приказал яблоку угомониться. Не хочешь
по-хорошему - не надо. Еще раз чинить тебя я уж точно не стану!
- Помогай Дажьбог! Не помешаю? - послышался вдруг из сеней звонкий
девичий голос, более всего журчание весеннего ручейка напоминающий.
- Милости просим! - дружно откликнулись мы с Севкой.
Такой голос никаких злых вестей принести попросту не мог, а хозяйка его
непременно должна оказаться лицом пригожа. Или я девок никогда не видывал и
не слыхивал.
Но в дверь легким ветерком впорхнула такая краса ненаглядная, какой мне
и впрямь встречать еще не приходилось. Только красота ее была особая -
хрупкая, нездешняя. Какая-то... невозможная, что ли. Эх, да разве словами