"Нил Аду. Старгородские Тайны " - читать интересную книгу автора

такое опишешь?! Был бы рисовальщиком, изобразил бы лик ее светлый. А так -
только напрасно бересту изводить! Однако же, как-то сказать о ней надобно,
иначе и разговор заводить не стоило.
Росту девушка была невысокого, сложения соразмерного. Одета в синий
сарафан льняной с серебряными блестками. Вроде и скрывал он все, как
приличествует. Только вся стать девичья под ним легко угадывалась.
Длинные, почти до пояса, волосы ее, черноты и густоты необычайной, не
были заплетены в косу, а лишь повязаны голубой шелковой лентой. А лицо, и
без того белизны редкой, от такого соседства казалось и вовсе, будто снегом
присыпанным. Но оставалось при этом живым и теплым. Губы красавицы тоже были
непривычного цвета - не малины, не вишни, а скорей уж сливы. Причем цвет был
их собственный, а не разными женскими ухищрениями созданный. (Я в этом
кое-что понимаю и определить могу безошибочно).
Но это все мелочи! Главными в облике незнакомки были глаза. Большие,
синие, бездонные. Порой задумчивые, а через мгновение беззаботно-игривые. То
загадочные, как будто хозяйке их была известна великая вселенская тайна, и
она хотела, да все не решалась о ней рассказать, а то по-детски беззащитные
и доверчивые.
Нет, пожалуй, соврал я вам. Не смог бы я, даже если б умел, нарисовать
незнакомку. Потому что так и не понял, какая же она на самом деле. Да и не
пытался понять, а просто смотрел на нее во все глаза, не решаясь даже
вздохнуть или произнести хоть слово.
А девушка тем временем учтиво обратилась к стоявшему ближе к ней Севке:
- Скажи, добрый молодец, не здесь ли живут мастера, негодные чародейные
вещи исправляющие?
Дружок мой, похоже, был поражен красотой посетительницы ничуть не
меньше, чем я. Он покраснел так, как только рыжие одни краснеть и способны.
Ярко, густо. Дотронься до него - обожжешься. И ответил он девушке, запинаясь
и мямля, словно к языку его тяжелая гиря была привязана:
- Д-д-да... Здесь... Эт-т-то я... То есть, м-м-мы... Вот.
Но и такой ответ гостью, видать, устроил. Она облегченно вздохнула,
улыбнулась и произнесла:
- Значит, я правильно шла. О вас я много лестного слышала. И когда беда
приключилась, сразу решила к вам обратиться. Ты, наверное, Всеволод?
Севка от смущения сумел только головой кивнуть.
- А ты - Емеля?
Девушка повернулась ко мне. Но я оказался ничуть не красноречивей
напарника своего.
- А я - Дина, - представилась и она.
Мы с Севкой переглянулись. У нашей гостьи даже имя было особенное,
нездешнее.
- По-настоящему, мое имя - Ундина, - объяснила девушка. - Но так у нас
многих зовут. Диной называться мне больше по душе. И короче, и приятнее.
- Где это "у нас"? - наконец, решился я подать голос.
- У нас - это значит дома у меня, - ответила мне Дина, глядя при этом
почему-то на Севку. - Живу я на море синем, Междуземном. Далеко отсюда, -
она опять вздохнула, на этот раз печально, и повторила - Ох, как далеко!
Потому к вам за помощью и пришла.
- Так, что за беда с тобой приключилась, к-к-красавица?
Последнее слово далось Севке с видимым трудом, словно признать ее