"Анатолий Афанасьев. Московский душегуб " - читать интересную книгу автора

моральный фактор имеет значение.
Он меня четыре года назад вполне мог завалить, был у него фарт, да
сплыл. А уж я со своей стороны сто раз его цыплячью шейку щупал, дунь - и
нету. Но глядика, оба живы-здоровы. Зачем же ему ни с того ни с сего заново
баламутить? Он человек рисковый, но не безалаберный, нет. Знает, поганец,
как его люблю. Он мне как сын почти.
Иннокентий Львович, распрямившись, сглотнул чайную ложку липового
меда, поморщился от избыточной сладости.
- Алешку придется убрать, - заметил горестно.
- Придется, - согласился Благовестов, - а жалко.
Такой светлый паренек. Бесстрашный, чистый - и голова на плечах. Жена
у него хорошая. Наивная такая девочка, я ее невинности лишил.
- Хотя бы для профилактики, - добавил Грум.
На коврике шевельнулась Маша Копейщикова и гулко хохотнула во сне.
- Все-таки недобрый ты человек, Грумчик, - сокрушенно обронил
Благовестов. - Почему бы тебе до кучи и ее не убрать? Все равно ведь сорная
трава.
- Она под контролем. Алешку мы больше контролировать не можем. За
флажки вымахнул.
Возразить было нечего. Елизар Суренович с удовольствием просмаковал
глоток густого, багряного вина.
Почмокал губами совсем по-стариковски.
- Ты про такую - Француженку - ничего не слыхал, Грум?
Иннокентий Львович вскинул брови:
- А что?
- Да вот любопытствую, что за чудо произросло на гнилой российской
почве. Стелется по трупам, как по болотным кочкам, и ни царапинки на ней.
- Дьявол тебя побери, Елизар, эк тебя бросает. Она же чокнутая. Мало
нам своих честных, добросовестных исполнителей? Распорядись только, за
остальным я уж сам прослежу. Не впервой, слава Богу.
Благовестов огорчился:
- Стареешь, Грумчик. По одной тропе зверье на водопой ходит. Там его и
стерегут охотники. Да и Алешку низко ставишь. Все твои исполнители у него в
семейном альбоме на фотокарточках. А многие, полагаю, у его другана Мишки
Губина на подкормке.
- Есть залетные, - обиделся Иннокентий Львович. - Вполне солидные
господа. Оба камикадзе, прямо из Абхазии доставлю в почтовом вагоне. По
документам оба давно расстреляны.
Благовестов еще глотнул вина:
- Чепуху ведь мелешь, стыдно слушать. Абхазы, армяне, магометане.
Негра еще прихвати. Тоже там, по слухам, отчаянный народец и совершенно
безмозглый.
Давай действуй. Посмеши Алешку. Только потом не обижайся, когда тебя
Губин враскоряку поставит. Отстал ты от жизни, коллега. Привык нашим
овечкам из банков сопли в глотку вбивать. Алешка не банкир и не брокер. Он
в городе себя чувствует, как рысь на лесной поляне.
Иннокентий Львович, внимая владыке, теперь уж вовсе уронил башку к
коленям и не поднимал глаз, чтобы не заметил Благовестов усмешки. Но тот и
по затылку угадал, о чем он думает.
- Нет, Грумчик, я не в маразме и Алешку не боюсь.