"Сухбат Афлатуни. Пенуэль (Повесть) " - читать интересную книгу автора Постель его была длинна, как ночь. Он ложился в одном ее конце,
просыпался в другом. Там, где он ложился, пахло вечерней старостью. Там, где он просыпался, пахло утренней старостью. Подушка была набита камнями, смазанными жиром, чтобы не стучали друг о друга ночью. Но камни все равно стучали. От этой музыки Яков просыпался. "Ты здесь? Ты здесь?" - спрашивал Яков Бога. Он боялся засыпать без Него. Ночь молчала. Только по слабым признакам догадывался он о Его присутствии. Шепот невидимой птицы. Наплыв ветра. Внимательный взгляд ящерицы. Где-то в темноте спал и вздрагивал мелкий рогатый скот. Якову становилось холодно. Вначале начинали зябнуть ноги. "Зачем вы зябнете? - разговаривал Яков со своими ногами. - Разве вы не укрыты богатым одеялом? Разве вы не прогрелись днем, бродя по песку?". Ноги молчали. Холод двигался по телу. "Что это за земля, где женщины начинают рожать в глубокой старости, а у мужчин..." - и Яков бормотал что-то про мужчин. Но то, что он говорил, слышали только его ноги. И кончики пальцев - они тоже начинали мерзнуть. "Ты здесь? Ты здесь?" - спрашивал Яков. Утром Яков умылся и объявил всем свою волю. Мне нужна девица, сказал Яков. Я не буду с ней спать, добавил Яков и оглядел толпу. Толпа состояла из рабов и родственников. Толпа молчала. Якову не нравилось это молчание. Когда евреи молчат, это не к добру. Она будет согревать мою постель, закончил Яков и устало закрыл глаза. К старости вся мудрость скапливается в веках. Ночью под одеяло к нему просочилась женщина. "Я самая теплая из дочерей Вениаминовых", - здоровалась она. Яков не слышал. Он спал. Я тоже родился 14 июля. Но это не имеет никакого значения. В день, когда я родился, ничего не произошло. Все события моей жизни были истрачены Яковом. Проглочены им, как занозистая хлебная пайка. Иногда маленьким меня приводили к Якову и забывали у него. На день или два. Яков лежал на большой кровати с газетами. Ноги Якова были раскинуты буквой Я. У кровати был церковный запах. Я залезал к Якову и его газетам. Его ноги были моей крепостью. Ступни - башнями. Солдатики двигались по ногам Якова. Шел бой. У Якова жила молодая некрасивая женщина. Я иногда встречался с ней на кухне. Передвигаясь по квартире, она топала. "Почему она топает?" - спрашивал я, выглядывая из-за крепостных рвов и башен. "Жизнь у нее была тяжелая", - говорил Яков, переворачиваясь на другой бок, отчего мои крепости рушились, неприятель вторгался и убивал людей. Проливалась кровь. Я падал лицом в песок и думал о зареве. Улыбка Ленина грела меня через покрывало с черными точками песка. Женщина, наполненная до краев тяжелой жизнью, топала между кухней и верандой. Я кусал покрывало, отчего оно делалось мокрым и противным, а изо рта долго не выплевывались волоски. |
|
|