"Сухбат Афлатуни. Пенуэль (Повесть) " - читать интересную книгу автора

радиограмму вождю товарищу Ленину: "В момент смертельной опасности жаждем
слышать Ваш голос. Ждем поддержки деньгами...".
Радиограмма была отправлена на следующий день. Она выползла длинной
вермишелиной в накуренном, как мужская уборная, Кремле.
Молодая республика была в опасности.
В тот же день в районе Кувинского участка селения Кара-Тепе было
совершено нападение басмачей. Раскаленный воздух прорезало несколько пуль
австрийского производства. Глиняный дом горел медленно. Уже не дом, а труп
дома. Люди из него бежали, роняя громкие сухие звуки. В самом доме еще можно
было видеть лежавшего на полу человека. Он лежал в позе зародыша, поджав к
подбородку бурые от крови ноги. Во дворе горел виноградник и лаяла,
задыхаясь от дыма, привязанная собака.
В тот же день в Ташкенте состоялось открытие Практической школы
ремесел. В школе имелось семь отделений: дамского пошива, мужского пошива,
шляпное, корзиночное, переплетное, сапожное и промышленно-художественного
рисования.
В тот же день в городе Коканде состоялось собрание
коммунистов-чехословаков. Собравшиеся единодушно осудили вмешательство
чехословацких частей в дела красной России.
В тот же день в Ташкенте были поставлены первые опыты по лечению
летаргии. "Борьбу с этим заболеванием, - сообщали газеты, - считавшимся при
царской власти неизлечимой, объявили красные ташкентские медики..."
В тот же день Яков открыл глаза и увидел часть своего носа и потолок.
Окно было открыто, на нем сидела кошка цвета мокрой глины и вылизывала
когти.
14 июля 1918 года мой девятнадцатилетний прадед поднялся с лежака и
потянулся, растопырив руки, так, что пальцы чиркнули по стене и на
подушечках осталась побелка.
Комната была длинной, как коридор, который никуда не вел.
В конце коридора сидела мать и двигала иглой.
"Проснулся, странник?" - сказала она.
Подвижная нитка зачеркивала ее лицо по диагонали.
Яков зевнул и пошел во двор по утренним делам.
А мать осталась в комнате с ниткой. Моя прапрабабка с ниткой. Надо
спросить у Якова, как ее звали. У нее должно было быть тяжелое, как
сахарница, русское имя. Лукерья? Аграфена?
Не спросил.

В восемнадцать лет себе невольно нравишься.
Даже когда в руках грязным ребенком надрывается голод. И ты прижимаешь
его к пустому животу, и по всему организму эхо.
14 июля 1918 года для облегчения мук голода имелись деревья с яблоками,
персиками, грушами и другими дарами красного Востока.
Яков умывал лицо. Оно оказалось таким грязным, что не хватило
умывальника и пришлось доливать из ведра, в котором плавал шмель.
Пальцы Якова выловили шмеля за желтое купеческое брюхо.
В потревоженной воде качалось лицо Якова, шея и плечи. Потом все это
перелилось в умывальник. Шмель остался лежать на земле.

Когда Яков состарился, он попросил себе женщину.