"Сухбат Афлатуни. Пенуэль (Повесть) " - читать интересную книгу автора

голосом. - Как-то вы, люди, стареете быстро. Только подружишься с человеком,
а его уже заворачивают и уносят".
Яков присел под одеялом: "Не ангелы мы, мы стареем. Это вы все как
огурчики".
Глаза гостя стали серыми. "Мы тоже меняемся. С нашей первой встречи я
стал старше на одну десятитысячную вечности".
Яков закрыл глаза и стал представлять себе десятитысячную вечности.
"Люблю я тебя, Яков, - сказал Ангел, - за твою простоту. Что принимаешь
меня просто как я есть и чудес не требуешь".
"А кто их требует?"
"Пока никто, - сказал Ангел, - а потом начнут: и сияние, и музыку, и
чтобы по воздуху летали".
"Зачем по воздуху?"
Яков знал, что ангелы не любят вопросов. Но вопросы так и кололи ему
язык.
"Сам не знаю, - сказал Ангел, - зачем по воздуху. Мы же не птицы. Птицы
глупые, вот и летаю".
"А вы - ангелы".
"Да, - согласился гость, - ангелы".
Вошел слуга с подносом. На подносе был наспех разогретый вчерашний
ужин.
Ангел взял кончиками пальцев хлеб с мясом и поднес к правому глазу.
Подержал возле глаза, бросил на пол. Потом поднял чашу с вином, поднес к
левому глазу. Подержал немного - выплеснул.
"Вкусно живешь, Иаков, - сказал Ангел, смахнув набежавшую слезу. - И
умирать тебе, наверное, не хочется".
"Холодно мне", - тихо сказал Яков.
"Да уж. Старость - холодное время жизни. Хочешь наше народное средство?
Пусть тебе девицу приведут и рядом положат".
"Стар я с девицами под одеялом играть".
"А я не про играть. Ты-то, думаю, уже и помочиться без молитвы не
можешь, а? Пусть просто по соседству с тобой лежит, девица".
"Стыдно мне".
Ангел встал с лежанки, отряхнул с платья перья и крошки. "Ну, пошел я.
Весело с тобой беседовать. Но, сам понимаешь, не могу вечность на разговоры
тратить. Я ведь что приходил? Сказать тебе одно слово... Умрешь ты скоро,
Яков. Вот такие новости".
Яков пошевелил сухими, как шкура ящерицы, губами и посмотрел на гостя.
"Ну, - усмехнулся Ангел, - что смотришь? Испортил тебе настроение, да?
Извини. У меня вон тоже от твоего угощения изжога, и не жалуюсь".
Яков смотрел, как гость надевает сандалии и исходит из шатра.
"Ты здесь?" - прошептал Яков.
"Ты здесь?!" - крикнул он со всей силы, так что упала чаща с вином и
густая влага разбежалась по подносу, залив хлеб.
Из-за завесы показались широкие ноздри слуги.
"Вот что, - сказал Яков, глядя перед собой. - Нагонишь того, кто сейчас
от меня вышел, и пустишь в него три стрелы - две в глаза, одну в губы.
Понял? Потом найдешь для меня... Нет, об этом тебе позже скажу. Теперь
догоняй того и возвращайся, ждать буду".
Ноздри кивнули и исчезли за пологом.