"Эмиль Ажар. Псевдо" - читать интересную книгу автора

меня, - то искренне думал, что спятил и что это галлюцинации. Вот я и стал
потихоньку и почти бессознательно разрабатывать свою систему защиты,
позволяющую мне время от времени скрываться в разных гостеприимных
учреждениях.
Но все это случилось не вдруг, а было результатом долгой работы.
Я не сам себя сделал. Есть и наследственность от папы-мамы, алкоголизм,
склероз сосудов мозга, на ступеньку выше - туберкулез и диабет. Но надо
начинать совсем издалека, потому что только в начале всех начал можно найти
по-настоящему неназываемые вещи.
С появления моего первого бредового произведения люди стали замечать,
что я на самом деле не существую по-настоящему и что я, видимо, фикция.
Кто-то даже предположил, что я плод коллективного творчества.
Это точно. Я плод коллективного творчества, с умыслом или без такового,
пока сказать вам не могу. На первый взгляд, я не нахожу в себе достаточно
таланта, чтобы вообразить, что мог быть сифилитический или какой-либо
подобный умысел, с единственной целью выдавить из меня хоть какое никакое
литературное произведеньице.
Возможно, потому, что и маленькая выгода - тоже польза, но с
уверенностью не скажу.
"Пишет под псевдонимом Ажар, Ажар по-английски означает "незакрытый", -
доказательство мазохистической уязвимости, явно культивируемой как богатый
источник литературного вдохновения".
Вранье. Сволочи. Я пишу свои книги от одной больницы до другой, по
советам самих врачей. Это такая терапия, говорят они. Сначала мне
рекомендовали живопись, но пользы было мало.
"Мечтает о неуязвимости, иногда доходя до принятия формы различных
предметов: перочинного ножа, пресс-папье, цепочки, брелока, пытаясь тем
самым добиться потери чувствительности, а также симулировать, в качестве
неодушевленного предмета, правильное и конструктивное отношение к обществу,
со стороны которого он постоянно ощущает угрозу. Отказался от Гонкуровской
премии, чтобы избежать преследований".
Я отказался от Гонкуровской премии в 1975 году, потому что запаниковал.
Мою систему защиты раскрыли, взломали, я был в ужасе от внезапной славы,
которая вытаскивала меня из всех убежищ, а "исследователи" уже наводили
справки в кагорской псих-больнице. Я боялся за мать, умершую от склероза и
использованную в книге для создания персонажа мадам Розы. Я боялся за
ребенка, которого прятал, - тогда ему было лет двенадцать - тридцать пять,
как мне, или лет сорок, или сто или двести тысяч, а может быть, и больше,
потому что надо дойти до самого корня зла, чтобы иметь право доказывать свою
невиновность. И я отказался от премии, но видимость моя от этого стала
только еще хуже. Они решили, что я достоин славы.
Потом меня лечили - спасибо, теперь мне лучше. Во время моего
последнего пребывания в больнице я даже написал третью книгу.
"Часто воображает себя удавом с целью избежать человеческого вида и
уклониться от связанных с ним ответственности, обязанностей, чувства вины.
Использовал удавообразное состояние для сочинения романа "Голубчик". Налицо
попытка взять себя в руки, что свидетельствует о длительной привычке к
мастурбации".
Все точно. За это меня даже 29 ноября 1975 года приглашали на
Всефранцузский конгресс. Движения борьбы с расизмом и антисемитизмом, потому