"Н.Агаянц. Дело о бананах " - читать интересную книгу автора

и был прекрасным рассказчиком, этот незаметный, близорукий, похожий на
восклицательный знак учитель из Эль-Реаля, так никогда и не совершивший в
жизни ничего героического! Человек трудного характера, неуравновешенный,
вспыльчивый, но глубоко порядочный и честный, Хулиан Фернандес Прьето больше
всего не терпел лжи и несправедливости, даже если они проявлялись в мелочах.
И привил эту нетерпимость Иселю. "Знаю, знаю, сынок: в мире, где все
держится на деньгах и силе, где самые высокие понятия - Свобода, Равенство,
Справедливость - служат подстилкой для продажных политиканов, трудно пробить
себе дорогу, нужно ловчить, выворачиваться наизнанку, быть готовым пойти на
любую подлость, на любую низость. Но ты упадешь в собственных глазах,
перестанешь быть человеком, если выберешь в жизни такой путь. Потеряешь
сердце, загубишь совесть, и ничто - ни власть, ни богатство, ни слава - не
заменит тебе их" - так говорил Иселю отец...
- Эй! можно войти? Ты не спишь? - на пороге номера стояли Фрэнк и
Глория.
Погруженный в раздумья, капитан Прьето не заметил, как кончился фильм.
Не услышал он и стука в дверь, когда наконец появились О'Тулы.
- Нет, я не спал. Хотя мог бы вполне соснуть немного. Уж очень медленно
вы добирались сюда...
- Вспомни, что сказал в "Ромео и Джульетте" старина Шекспир: "Кто
чрезмерно спешит, может так же опоздать, как и тот, кто чрезмерно медлит". С
нами произошло именно это.
- Но что же все-таки стряслось у вас? - Капитан Прьето обращался к
Фрэнку, а сам не отводил обеспокоенного взгляда от Глории, которая сидела
прямо, не шелохнувшись, будто окаменев. В ее заметно осунувшемся лице не
было ни кровинки, огромные зеленые глаза - всегда чуточку ироничные -
смотрели печально и скорбно. - Что случилось, Гло?
О'Тул бережно и осторожно сжал руку жены, безжизненно лежавшую поверх
стола:
- Дорогая, я расскажу все Иселю, если позволишь? - Она вздрогнула,
поежилась и - не в силах больше сдерживаться - расплакалась. - Ну,
успокойся, моя любимая, успокойся! - Фрэнк поцеловал мокрую от слез ладонь
Глории. - Мы бессильны сейчас что-либо сделать... У нас большое горе. В
Чильяне пиночетовцы схватили отца Гло. Она не хотела ничего говорить тебе,
чтобы не омрачить нашу последнюю встречу в Байресе, просила придумать
какое-нибудь путное объяснение, вот почему мы задержались. Да видишь, как
все нескладно получилось!..

ГЛАВА X

Сеньорите Рамирес (товарищи по Комитету солидарности с патриотами Чили,
где Глория помогала выпускать информационный бюллетень, знали ее под
девичьей фамилией) всю последнюю неделю нездоровилось. Побаливало сердце,
кружилась голова, подташнивало. Поэтому в день отъезда Иселя Прьето молодая
женщина отпросилась с работы пораньше, чтобы отлежаться и привести себя в
порядок. Отдохнув немного, собиралась неспешно, без суеты: Фрэнк обещал быть
к половине седьмого, а к этому часу она обязательно успеет и волосы уложить,
и подкраситься, и одеться. Затренькал телефон. Редактор бюллетеня,
поинтересовавшись самочувствием Глории, сообщил, что через
друзей-коммунистов, приехавших в Аргентину из Сантьяго, ей переслали