"Н.Агаянц. Дело о бананах " - читать интересную книгу автора

"инструктора" к заговорщикам посылать не собирались. "У самих дел по
горло" - так ведь говорил Крус? А главное, во всем поведении припадочного
фашиста, в его словах, хотя он маскировал это умело своим
безразлично-надменным тоном, проскользнуло удивление, что из далекой Панамы
к "Трем А" обращаются за помощью. И Сумаррага. Что же сказал несчастный
купальщик собаки, когда увез хозяина домой и вернулся ко мне в гостиницу,
чтобы взять мои панамские "координаты"? Да, вот что: "Патрон был в
прекрасном расположении духа. С ним такое редко случается. Трепал всю дорогу
дога за холку. Шутил. Дал мне тысячу песо. Признался, что чрезвычайно
доволен встречей с вами, сеньор. Что ему, как и всем членам организации,
лестно международное признание "Альянса". Ведь это первый контакт "Трех А",
уж я-то точно знаю, первый настоящий контакт с представителем
единомышленников из другой страны Латинской Америки, если, конечно, не
считать чилийскую "Патриа и либертад"..." Таким образом, возможность
вмешательства аргентинских ультраправых в политическую жизнь Панамы,
Гондураса и Коста-Рики, по крайней мере на ближайшие месяц-два, можно смело
сбросить со счетов. А значит, и разгадку таинственных ААА, которые
упоминались в послании мистеру Уэстли от ЦРУ, следует искать в другом месте.
Ну, а то, что я ввел полковника в заблуждение и - вольно или невольно -
направил расследование по ложному пути? Пусть сам решает, как поступить со
мной. Я виноват и отвечу за это"...
Несмотря на предстоявшее ему пренеприятнейшее объяснение с шефом Хе-дос
("Ох и помотает же мне старик нервы!"), контрразведчик успокоился,
повеселел. Он заказал в номер легкого вина, зелени, мяса ("Пожалуйста, на
три персоны. К восьми часам. И непременно кофе и пирожные"), позвонил
О'Тулам, у них никто не подошел к телефону ("Видно, выехали уже"), включил
телевизор и уселся поудобнее в кресле - смотреть стародавний фильм "Кровь и
песок". В голливудской версии известного романа Бласко Ибаньеса в главных
ролях были популярные в послевоенные годы Рита Хэйвортс, Линда Дарнел и
Тайрон Пауэр. Когда-то, давным-давно, именно Тайрон Пауэр из "Знака Зорро" -
ловко владеющий шпагой и словом, гордый, рыцарственный, бесшабашный,
бескорыстный защитник обездоленных и угнетенных - стал для
четырнадцатилетнего Иселя предметом обожания и подражания. Едва кончались
уроки в школе, ватага сорванцов, возглавляемая Прьето, мчалась сломя голову
на окраину городка. Там - в колком кустарнике, на откосах, среди камней -
разгорались жаркие схватки на самодельных мечах и рапирах. Равных Иселю в
беге, фехтовании, борьбе среди эль-реальских мальчишек не было. Много лет
спустя, в офицерском училище в Сан-Сальвадоре и позже - в школе "рейнджеров"
в Форт-Шермане, он, одерживая победы в спортивных состязаниях, не раз
получал призы и с благодарностью вспоминал годы далекого, невозвратного
детства. Покойного отца...
Хулиан Фернандес Прьето - скромный учитель истории, заприметив в своем
старшем сыне раннюю неукротимую увлеченность романтическими подвигами героев
прошлого, сам подбирал ему книги для чтения. А вечерами, когда меньшие
засыпали (кроме Иселя в семье учителя были еще две девочки и два мальчика),
а мать - всегда тихая, неперечливая, ласковая - присаживалась в уголке
что-то заштопать, пришить пуговицы или просто подремать за спицами у неяркой
лампы, отец рассказывал о Спартаке, Жанне Д'Арк, Уотте Тайлере, Робеспьере,
Гарибальди; об освободительных войнах Боливара и Сент-Мартина; о том, как
янки в 1903 году навязали панамцам кабальный договор о канале. Он много знал