"Шмуэль-Иосиф Агнон. Теила" - читать интересную книгу автора

муж, царство ему небесное, был раввин. Поэтому меня называют раввиншей. Но
ты не слышал, что мой отец был тоже раввин, и такой раввин, что все раввины
могли бы быть его учениками. Если я говорю раввин, я имею в виду настоящих
раввинов, а не таких, что прикрываются плащом учености и только носят имя
раввина. О, этот мир, эта ложь, все в нем суета и ложь. Но мой отец, царство
ему небесное, был настоящий раввин, с самого детства. И потому все сваты,
какие только были в стране, не могли подобрать ему невесту. Была одна
богатая вдова. Если я говорю богатая, так она действительно была богатая. И
у нее была единственная дочь, лучше бы ее не было. Взяла она бочку золота и
сказала сватам - кто сосватает ему мою дочь, тот получит эту бочку, если
мало, - еще прибавлю. А дочь не была достойна этого цадика, потому что он
был цадик, а она, чтоб душа ее вышла, была мешумедка, как это потом
выяснилось, потому что она убежала и поступила в монастырь и перешла в их
веру. И когда убежала? Когда вели ее к хупе (4). Мать ее потратила половину
состояния, чтобы вызволить ее оттуда. До самого царя дошла несчастная мать,
но даже он не мог ничем ей помочь. Кто попадает в монастырь, больше оттуда
не выходит. И ты знаешь, кто была эта мешумедка? Она дочь... Тсс, вот она
идет.
Вошла Тили с кастрюлей в руках, увидела меня и сказала: Ты здесь? Сиди,
друг мой, сиди. Посетить больную - это великая мицва. Раввинша уже
поправляется. Всевышний не заставляет Себя ждать. Каждый час что-нибудь
становится лучше. Я принесла тебе немного супа. Подними, дорогая, голову, я
поправлю подушку. Вот так, дорогая. Жалко, сыночек, что не живешь в городе и
не видишь, как раввинша поправляется, прямо с каждым часом.
Я сказал: Разве я не живу в Иерусалиме? Разве Нахалат Шив'а - это не
Иерусалим? Тили сказала: Б-же упаси, кто это может сказать? Наоборот, будет
время, когда Иерусалим дойдет до самого Дамаска. Но так уж глаза привыкли
видеть Иерусалим только в пределах Стены, они не видят его в том, что
строится за стенами. Страна Израиля вся священна, об окрестностях Иерусалима
вообще говорить нечего, но внутри Стены - это святая святых. Я знаю,
сыночек, ты все это знаешь не хуже меня, так зачем же я это все говорю?
Просто хочу что-нибудь сказать в похвалу Иерусалиму.
Я почувствовал взгляд раввинши, понял, что ей неприятно, что Тили
говорит со мной, а не с ней, попрощался и вышел.
Меня одолели заботы, и я не ходил больше в город. Потом заботы пришли
вместе с туристами. Вы не знаете туристов. Они смеются над нами и над нашей
страной, но когда она начинает распространяться по воле Всевышнего, у них
появляется желание посмотреть. А уж если приезжают, то смотрят на нас так,
будто мы специально родились, чтобы им услужить. Вообще туристы - это не
плохо, потому что, показывая им, мы тоже что-нибудь видим. Раз или два я
ходил показывать им Западную Стену и встретил Тили. Если я не ошибся, в ней
появилось что-то новое. Всегда она ходила без палки, а теперь она шла и
опиралась на палку. Из-за туристов я не смог остановиться и заговорить с
ней. Они ведь приехали для того, чтобы увидеть страну, а не говорить со
старушкой, которая не предусмотрена программой.
Когда туристы покинули Иерусалим, я не знал, что с собой делать. Хотел
снова сесть за работу, но не стал работать. Взял и пошел в город, и обошел
все места, где я был с туристами. Посмотрел то, что видел, и то, что не
видел. Возобновляющий каждый день Творение, каждый час обновляет Свой город.
Не то чтобы строили новые дома или сажали новые деревья, - сам Иерусалим