"Шмуэль-Иосиф Агнон. Теила" - читать интересную книгу автора

постарайся и напиши ламед с высоким хвостом. Написал? Покажи, как вышло.
Нельзя сказать, чтобы некрасиво, а все-таки надо хвостик выше. Теперь,
сыночек, напиши рядом каф, а за ней бет, а после нее вав. Вав, я сказала. А
теперь далет. И вот вышло лихвод. Очень красиво. Тот, которому ты пишешь,
стоит красивого письма. А теперь напиши: . Уже? Ты
думаешь быстрее, чем я говорю. Пока я соберу свои мысли, ты уже их и
написал. Твой отец, да осветит Г-сподь его рай, не зря платил деньги за твое
учение. Извини, сыночек, я устала. Отложим письмо до другого дня. Когда ты
можешь прийти? Я спросил ее: Завтра? Завтра? Ты хочешь прийти завтра? Какой
завтра день? Канун рош ходеш. Канун рош ходеш очень подходит. Итак, завтра.
Пусть будет завтра.
Я видел, что она погрустнела, и подумал про себя - канун месяца - это
день молитвы, день, когда все едут на гробницу Рахили, - у нее, наверное,
нет времени писать письмо. Я сказал ей: Если вы не свободны завтра, я приду
в любой другой день. А почему не завтра? Я сказал: Ведь завтра рош ходеш.
Она сказала: Сыночек, ты напомнил мне о моем несчастье. Канун месяца, а я не
могу поехать на гробницу матери Рахили. Почему? Почему? Потому что ноги меня
не несут. Я сказал ей: Но ведь есть извозчики, есть автобусы. Теила сказала:
Когда я приехала в Иерусалим, еще не было автобусов, и даже извозчиков не
было, и мы ходили пешком. И так как я привыкла всю жизнь ходить пешком, мне
уже ни к чему менять привычку. Как ты сказал, придешь завтра? Если хочет
Всевышний дать мне завершить то, что я задумала, он продолжит мою жизнь еще
на один день. Я попрощался, ушел, и на следующее утро вернулся.
Я не знаю, должен ли был я так поспешно прийти. Может быть, если бы я
отложил свой приход, дни ее были бы продолжены.
Войдя, я сразу увидел, что в ней что-то изменилось. Ее лицо всегда
светилось, теперь этот свет был еще явственнее. И комната ее светилась так
же, как и лицо. Камни пола сверкали чистотой, как и все предметы в доме. На
маленькой кровати была разостлана свежая простыня, края стен были покрашены
синей известкой. На столе стоял кувшин, прикрытый листом пергамента, рядом с
ним - печать, свеча и бумага. Когда она успела побелить стены, когда вымыла
пол, начистила все в доме? Если только ей не помогали ангелы, она должна
была провести за этой работой всю ночь.
Она с трудом приподнялась и сказала шепотом: Хорошо, что ты пришел. Я
думала, что ты забыл, и хотела уже пойти по делам. Я сказал: Если вам нужно,
идите. Я приду позже. Она сказала: Мне нужно пойти заверить договор, но раз
ты пришел, садись, - будем писать, а потом я пойду заверять.
Она встала, разложила письмо передо мной и принесла перо и чернила. Я
взял перо, обмакнул и сидел, ожидая, когда она скажет мне, что писать. Она
сказала: Ты уже готов? Я тоже. При этих словах лицо ее просветлело и улыбка
тронула губы. Я снова обмакнул перо и посмотрел на нее. Она почувствовала
взгляд и сказала: На чем мы остановились? . Теперь
пиши имя. Я снова погрузил перо в чернила и ждал, когда она скажет имя. Она
прошептала: Шрага его зовут. Написал? Написал. Она прикрыла глаза, будто
задремала. Потом встала со стула, всмотрелась в написанное и тихо повторила:
Шрага его зовут. Шрага. Снова села и умолкла. Потом, наконец, очнулась и
сказала: Я вкратце расскажу тебе, что писать. Подождав, она сказала,
прищурившись: Придется сначала все рассказать. Ты будешь знать, о чем идет
речь и что нужно писать. Это старая история, это было очень много лет назад.
Девяносто и три года назад. Она приблизила к себе свою палку и оперлась на