"Анатолий Аграновский. Открытые глаза " - читать интересную книгу автора

- Родился я в городе Зима, - говорил он, бывало, в кругу друзей.
- Я такого города не знаю, - смеялась какая-нибудь девица, поглядывая на
Гринчика.
- Зимы не знаете? - Он комически грозно сдвигал красивые брови. - Это как
Москва... Ну, чуть поменьше. И на карте есть.
Кто-нибудь из летчиков пояснял:
- Домик у железной дороги и водокачка - вот и вся Зима. Летали, видали.
- А водокачка какая! - говорил Гринчик. - Дворец!
На лесном аэродроме Гринчик работал с 1937 года. Он пришел сюда с виду
спокойный, а внутри ощетинившийся: только тронь его, подшути над ним - даст
отпор. Самолюбив был в ту пору до крайности. Позже, когда пришло людское
уважение, эта черта стала не так заметна, а тогда видна была за километр.
Полный чувства собственного достоинства - еще бы: он летчик! - подошел
Гринчик к порогу летной комнаты, распахнул дверь и увидел Чкалова. Чкалов
сидел... под бильярдом.
Правило было такое: проигравший лезет под стол и произносит оттуда
каноническую фразу (сколько раз потом,- смиряя гордость, выговаривал эти
слова Гринчик, пока научился играть): "Я, пес шелудивый, лапоть презренный,
играть в бильярд не умею, а туда же лезу играть с людьми. Поучите меня,
граждане!"
Произносить надо было обязательно с душой, искренне, иначе заставят
повторить все сначала: формально-бюрократических отговорок летчики не
терпели. И Гринчик получил первый урок простоты отношений и авиационного
товарищества, когда услышал, как Чкалов басовито и со всей искренностью,
нажимая на "о", повторял:
- Поучите меня, граждане!
Да, Чкалов был замечательным человеком, и счастье было работать с ним.
Он по-настоящему любил людей - это ощутил Гринчик и на себе. Потом Чкалов
погиб, погиб на испытаниях новой опытной машины. Гринчик, сам того не
замечая, перенял чкаловскую манеру говорить "с растяжкой", перенял
чкаловскую походку.
Друзья иногда смеялись:
- Лешка, брось так ходить!
- Это как?
- На Коккинаки похож.
Чкалова не поминали: это было бы святотатством.
- Что?! - говорил Гринчик. - Коккинаки на меня похож! Ясно?
Все смеялись шутке. Но в шутку Гринчик вкладывал изрядную долю правды,
и это тоже все понимали. Парень не хотел быть похожим даже на достойнейших.
Зачем, когда он сам - Гринчик! В жизни он не желал довольствоваться малым.
Он хотел большого. Большой борьбы, большой опасности, большой славы. Он
знал: в авиации так все быстро движется вперед, что чужой тропой далеко не
продвинешься: свою надо искать.
Расскажу о происшествии в воздухе, которое впервые заставило людей
лесного аэродрома заговорить о Гринчике. Ему поручили тогда очень простое
задание (до сложных, считалось, он еще не дорос): надо было ввести самолет в
штопор и, отсчитав шесть витков, вывести из штопора. Вот и все. Ученым
понадобилось знать усилия на руле поворота, для этого в кабине сверх обычных
были навинчены динамометрические педали - педали-самописцы. Они сами
расскажут на земле все, что надо рассказать.