"Валерий Аграновский. Вторая древнейшая. Беседы о журналистике" - читать интересную книгу автора

человека" (всего одна буква изменена: Маресьев назван Мересьевым),
воспринимается нами как истинная правда.
Да, автор имеет право на вымысел и домысел, на преувеличения,
основанные, если хотите, на интуиции. Нелепо было бы это его право отрицать.
Даже в тех случаях, когда литератор ведет почти научное исследование факта,
оперируя цифрами и "специальными данными". Правы те классики, которые
утверждали, что без выдумки нет искусства. Наша мысль, по выражению М.
Горького, "измеряя, считая, останавливается перед измеренным и сосчитанным,
не в силах связать свои наблюдения, создать из них точный практический
вывод" [9], вот тут-то и должна помочь интуиция, найдя свое выражение в
домысле.
Но выдумка выдумке рознь. "Солги, но так, чтобы я поверил", - сказано
поэтом. Домысливать надо правдиво, чтобы читатель не усомнился. Дело это не
легкое, напрямую связанное с чувством меры, с самодисциплиной, со
способностью автора самоограничиваться.
В моей практике есть несколько случаев работы над прозой (лучше
сказать: документальной): рассказы "Обелиск", "Белая лилия", совсем недавно
- "Реноме", а раньше - "Повесть о карьеристах", "Остановите Малахова!". Все
это написано на достоверной основе, и я, работая над сюжетом, "до
последнего" сохранял фамилии прототипов, хотя и знал, что в конечном итоге
изменю их (а если будет на то их согласие, то и сохраню). Такое
скрупулезно-бережное отношение к факту и личности, такой процесс писания,
кажется мне, дисциплинирует автора, ограничивает его в грубом домысле, дает
толчок к художественному осмыслению событий. Как говорится, жизнь нам такое
преподнесет, что никакая фантазия не сможет; "такое" и во сне не увидишь, и
в бреду не услышишь.
Авторами упомянутого мною жанра "путевых очерков" обычно движет и такой
естественный мотив, как принести читателю новые и разноплановые знания. Я
готов предложить вам в качестве примера не один десяток фамилий
замечательных литераторов, вам известных. Но что может сравниться с анализом
примеров из собственного опыта автора?
Открою вам личное желание: добровольно положить свою голову на плаху -
"операционный стол" для критики взыскательным читателем. Вот вам опыт
путевого очерка в надежде на то, что вы сами определите, к какому он
относится типу: географическому, политическому, историко-фантастическому,
видовому или к тому, который пишется по знаменитому "азиатскому методу",
кстати, самому продуктивному из-за беспристрастности: "что вижу, о том пою".
Ангажировать материал, написанный по такому принципу, так же сложно, как
обратить в служанку себе любимому обычную кошку, гуляющую, как известно,
"сама по себе".
Этот мой материал был опубликован. Во второй раз - в журнале "Смена" в
1998 году под стр-р-рашным названием (самой редакцией придуманным и с
автором, как водится, не согласованным), но зато сме-стившем акценты смысла
публикации: "3 часа до смерти". Я же предпочел бы заголовок спокойный и
вовсе не "рыночный", но что было делать, когда поезд ушел и уже к вам,
читателю, приближается? Поплакать в жилетку?
Желаю вам доброго свидания с коммерческим заголовком; авось не
купитесь.
РЕНОМЕ
Не люблю сенсаций. Возможно, потому, что никогда не умел писать