"Михаил Ахманов. Тень Земли (Дилогия о Дике Саймоне. Книга 2)" - читать интересную книгу автора

Спустившись с крыльца и все еще улыбаясь, он зашагал к всадникам.
Видение разоренной деревни - той, на Латмерике - медленно таяло,
расплывалось, исчезало, будто свежий послеполуденный ветер уносил его в
степь и, раздирая в клочья, хоронил меж зеленых трав и лесистых холмов. "Не
будет здесь ни пожарищ, ни мертвецов на столбах, ни вспоротых животов, -
подумал Саймон. - Не будет!" На этот раз он явился вовремя.
Он шел прямиком к худощавому всаднику на вороном жеребце, угадав в нем
предводителя: скакун его был получше прочих, седло, стремена и карабин
отделаны серебром, а на бедре покоился револьвер с перламутровой рукоятью и
массивным ребристым барабаном. Ни бороды, ни усов вожак не носил, зато щеки
его и подбородок были изрыты кратерами, словно поверхность Луны. Оспа,
догадался Саймон, ощутив мгновенный укол изумления. Кажется, вакцину тут
тоже не делали, как и компьютеры с ракетами.
Рябой вожак, прищурившись, посмотрел на него, повернулся, оглядел
растянувшихся полукольцом всадников и ощерил рот в ухмылке.
- Ну, что скажете, братья-бразильяны? Собирались попа выкуривать, а он
сам явился! И крест принес, из-за которого у них с Хрящом-покойником свара
вышла... Молодец! Понимает, что дон Огибалов - не Хрящ: тот насильничал да
отбирал, а дону сами тащат! И крест, и шею вместе с крестом!
"На публику работает", - подумал Саймон, изучая оружие рябого. Приклад
карабина был украшен серебряной фигуркой - застывший в прыжке ягуар с
грозно разинутой пастью. И револьвер хорош, с барабаном размером с кулак,
на десять патронов, а может, на все двенадцать; выложенная перламутром
рукоять искрилась и блистала радужными сполохами. Саймон мог дотронуться до
нее пальцем.
Седло заскрипело. Огибалов склонился к нему, заглядывая в глаза.
- Говорили в корчме, что ты, поп, звал непонятливых в Семибратовку,
чтоб слово Божье им растолковать. Вот я и приехал. Тащился по жаре, пыль
глотал, а ты молчишь... Нехорошо! Но есть способ делать людей
разговорчивыми, даже очень. Знаешь, какой?
Саймон перекрестился и смиренно сложил руки перед грудью:
- Если ты о термитах, так они меня не тронут. Ни термиты, ни муравьи,
никакая иная тварь. Готов побиться об заклад!
Рябой потер бугристую щеку. Кисти у него были крупными, сильными, и
пару секунд Саймон соображал, как будет выглядеть его большой палец на
Ожерелье Доблести, между клыков саблезубого кабана. Потом оставил эту идею;
место являлось слишком почетным для крысиных когтей.
- Не тронут, говоришь? Об заклад готов побиться? А заклад-то какой? Я
вот поставлю Хряща и всех его мертвых подельников, а ты что?
- Крест, свою голову и всю деревню, - сказал Саймон.
- Это и так мое, - ответил Огибалов и махнул рукой дюжине спешившихся
всадников. - Эй, Анхель! Кобелино! Попа упаковать - и на лошадь! Поедем в
Голый овраг, развлечемся... А ты останешься здесь, с возами и своим
десятком. Ждать меня, ничего не трогать! Ни спиртного, ни баб, ни девок.
Вернусь, мы со старостой потолкуем. Я ему устрою экспроприацию! Поп-то
деревню, считай, проспорил!
"Десяток, - раздумывал Саймон, пока ему скручивали локти проволочным
жгутом и втаскивали на смирного мерина. - Десяток - это ничего... меньше,
чем ничего... С десятком и с этим Кобелино я разберусь по-тихому, без драки
и пальбы. Лишь бы семибратовские не взъярились! Хозяева-то стерпят, у них