"Михаил Ахманов. Ливиец" - читать интересную книгу автора

Запада они были всегда. Во все времена, даже во время Снофру и Хуфу,
строителей пирамид. Они, эти вожди, передают друг другу свое ка, дух
Гибли... - Сделав наузу, Инхапи спросил: - Так ли это?
Я молчал. Того умирающего юношу, в которого я вселился семнадцать лет
назад, звали Аупутом, но, исцелив телесные раны своего носителя, я назвался
Гибли. Я всегда Гибли, во всех эпизодах своей мниможизни в прошлом - такова
дань традиции. Я выбрал это имя на заре времен, когда ливийцы еще не пришли
в пустыню, да и самой пустыни еще не было, и с той поры ношу его в каждом из
десятков моих воплощений. Постоянство имени - важный знак; с одной стороны,
оно позволяет отделить Андрея Ливийца от ливийца Гибли, с другой -
перебросить мосты между всеми Гибли, которыми я был и буду. Об этих моих
ипостасях ходят легенды среди людей пустыни, но я не знал, что их уже
повторяют в Обеих Землях.
- Так ли это? - снова прошептал Инхапи, глядя на меня со смесью ужаса и
восторга. - Верно ли, что твое ка вновь и вновь приходит с полей Иалу*,
даруя избранным тобой мудрость, мощь и силу?
- Почему ты так решил, Инхапи?
- Потому что сам Великий Дом, сын Гора, слушает твои советы. Потому что
ты один из всех людей пустыни смог подняться высоко в Та-Кем. Потому, что ты
читаешь знаки папирусов, как Тот*, писец богов, и бьешься с врагами, как
Львиноголовая Сохмет. Потому что я видел, как ты сражался под Аварисом.
Он был не прав, под Аварисом мне крупно не повезло. Там погибла
Небем-васт, когда сорок гиксосских колесниц обошли моих ливийцев с фланга,
растоптали египетских лучников и, ворвавшись в наш лагерь, устроили кровавое
побоище среди поваров, погонщиков, танцовщиц, арфисток и певиц.

Помрачнев, я бросил взгляд на юное лицо Инхапи и молвил:

- Ты ждешь ответа, сын Ини? Его не будет. Мой дух, мое ка подсказывает
мне, что истина - не для твоих ушей. Даже жрецы не ведают путей Осириса и
способов, какими он перемещает души меж миром мертвых и живых. Это тайна,
тайна для всех живущих в твоем мире и в будущих мирах, которые придут ему на
смену. Разве не страшно прикоснуться к ней?
- Страшно, - с содроганием подтвердил он. - Но ты уже ответил,
господин. Я... - Голос его замер в нерешительности.
- Чего же еще ты хочешь?

- Стать послушным твоему зову. Есть из твоих рук, как ел я в этот
вечер. Носить за тобой что прикажешь - меч, опахало, табурет. Быть спутником
твоим, учиться у тебя и унаследовать песчинку твоего могущества.
Я выдавил улыбку и хлопнул его по плечу:
- Унаследуешь, клянусь Демонами Песков! Непременно унаследуешь, если ты
тот Инхапи!
Он лег на землю, повозился, устраиваясь поудобнее, и заснул.

Вот юноша, жаждущий силы и власти, подумалось мне. Неглупый юноша и
очень смелый, если, преодолев страх потустороннего, он говорил со мною так,
как говорил. Но даже самым умным, самым смелым в этих временах не оценить
масштабов своего несчастья. Осознание придет позже, в Эпоху Взлета, с
началом зрелости, когда поймут, что даже великая жизнь, жизнь гения, творца,