"Михаил Ахманов. Флибустьер " - читать интересную книгу автора

- Прах и пепел! В "Старом Пью", где же еще! Парень с французского
капера... с этого, с "Викторьеза"... Ну, Хенк, дырявая башка! Не помнишь?
- Помню, - басил Хенк. - Хранцузика помню... как пили, помню... как ты
сапоги на бутылку сменял, тоже помню... еще - как хранцуз под лавку
свалился...
- Свалился! - визгливо подтвердил Мортимер. - А ты, дубина, его на
плечо и поволок! Хотел до пирса дотащить! А приволок сюда! Помнишь?
- Ни дьявола не помню, Морти!
- Х-ха! Святой Петр, ключарь небесный! И я не помню! Ну и нарезались
мы, Хенк!
- Точно, Мортимер... крепко надрались... А пили-то что? Джин или ром?
- А все и пили... И этого француза ты, должно быть, сюда принес. Ты,
чтоб мне в аду гореть! Ты здоровый лоб, я бы такого не допер! Ты притащил,
иначе откуда он тут взялся?
Молчание. Мышцы и суставы Серова начали болеть, словно его растягивали
на дыбе, но вместе с болью возвращались тактильные ошущения. Он уже твердо
уверился, что лежит на чем-то жестком, и эта поверхность, твердая и
шершавая, колышется вместе с ним вверх и вниз. В такт этим неспешным
колебаниям скакали его мысли. Что за Хенк и Мортимер? Что за французский
капер? Что за ром и джин? В самолете он пил коньяк... И почему эти типы
говорят на английском?
- Башка трещит, Морти, - гулким басом промолвил Хенк. - Джину врезали,
не иначе... Джин у папаши Пью голландский, быка свалит с копыт.
- Свалит, - подтвердил Мортимер. Потом с тоской признался: - Сапоги-то
я пропил... Хорошие были сапоги, я их с дохлого испанца снял...
- Другого разуешь, - утешил Хенк.
- Разуешь! А до того пятками о палубу тереться? - Тишина, потом
неуверенный голос: - А башмаки у этого француза отменные. И куртка новая,
крепкая... Из парусины, что ли?
Француз! Это он обо мне, сообразал Серов. Что-то случилось с
самолетом - наверное, что-то страшное. Похоже, террористы захватили. Пустили
сонный газ или ему, Серову, врезали персонально по черепушке... Он был без
сознания, когда угнали лайнер - скажем, в Новую Зеландию или на остров
Барбадос. Выкинули пассажиров черт-те куда, и теперь его, беспомощного,
хотят обобрать местные шаромыжники.
Ну, не совсем беспомощного, отметил он. Телесные силы прибывали с
каждой секундой, пальцы уже шевелились, и, осторожно напрягая бицепсы и
мышцы бедра, он чувствовал их привычную мощь и упругость. Веки Серова
дрогнули и слегка приподнялись. Он разглядел низкий потолок из брусьев и
потемневших, плотно пригнанных досок, квадратное отверстие в стене, сквозь
которое струился яркий солнечный свет, и какую-то блестящую цилиндрическую
махину на деревянном станке с колесами, торчавшую перед отверстием.
Одновременно с этим он ощутил, как кто-то тянет его за ногу и, похоже,
начинает расшнуровывать ботинок.
К местным бандюгам попал, мелькнуло у него в голове. Солнце теплое,
щедрое - наверняка тропики. А чем страна жарче, тем меньше в ней порядка и
законности... Куда тут власти смотрят? Нет чтобы помощь потерпевшим оказать!
Гражданам великой Российской державы! Бросили, как последнее дерьмо... А эти
гады, Мортимер и Хенк, затащили в какой-то лабаз и раздевают!
- Ты, Морти, полегче, - прогудел справа басистый голос Хенка. - Хоть