"Михаил Ахманов. Ассирийские танки у врат Мемфиса" - читать интересную книгу автора

удавили в царской опочивальне, и уже это говорит, что власть фараона была
слаба, что не всякий владетель был фараону послушен, и что грозила державе
междоусобица. А бить и резать своих Синухет не пожелал - честь не позволяла.
Часто я думаю о нем как о соратнике и друге, и вспоминаю, вспоминаю...
Память у меня хорошая.

"Говорит Синухет, князь и вельможа, любимый царем, правитель его
владений в северных землях, доверенный слуга царя - да живет он вечно!
Случилось так, что великий фараон Аменемхет, владыка Обеих Земель, был
призван богами в их небесные чертоги. О том, как и почему это произошло,
говорили разное и удивлялись внезапной кончине повелителя, ибо отличался он
телесной крепостью и силой - мог послать стрелу на пятьсот шагов и разрубить
секирой воинский щит.
В те дни, когда фараон соединился со светлым Ра и все земли Та-Кем
пребывали в горе и стенаниях, я, вместе с наследником царевичем Сенусертом,
воевал на севере в землях Сати, что лежат далеко от наших благословенных
краев. Мы прогнали врага, втоптали в пыль его воинов, взяли в городах
богатую добычу, золото и серебро, ткани и украшения, пленных и всякую
скотину без счета. И со всем этим богатством мы отправились обратно к Хапи,
но шли неторопливо, ибо путь был далек, а добыча - обильна.
Вельможи, спутники почившего царя, послали гонцов к сыну его Сенусерту
с горестной вестью, и те гонцы достигли войска нашего к ночи. Наследник
отдыхал в своем шатре. Вошли к нему гонцы, поцеловали землю у его ног и
сказали, зачем посланы. Скорбь охватила Сенусерта, был он как заблудившийся
в пустыне, у коего высохла печень, но предаваться печали долго не мог, так
как уже не царевич он был, а царь. Царю же положено править домом своим, ибо
стая шакалов не заменит одного льва.
Встал владыка Сенусерт, собрал свиту из ближних, кто оказался под
рукой, взошел на колесницу и, покинув войско, полетел соколом в земли
Та-Кем. Я в ту пору был в другом месте, охраняя с воинами обоз, стада и
пленных, и был у меня обычай проверять в темное время, не заснули ли стражи.
Взял я оружие свое и пошел к обозу.
На пути моем стояла палатка младших сынов фараона. И был в ней гонец,
один из тех, кого прислали к Сенусерту, и говорил он младшим сыновьям
владыки о постигшем их несчастье. Но не рыдали они, не плакали, а возвысили
голос против брата своего Сенусерта и начали строить планы, как завладеть
короной и престолом Обеих Земель. Стоял я и слышал это, ибо был недалеко, но
в темноте меня не видели. Сердце мое дрогнуло, печень сжалась, руки
опустились и похолодели члены; понял я, что грядет великая междоусобица, в
которой всегда погибает невинный и торжествует зло. И когда вернулся ко мне
разум..."

Нить повести прервалась - к камню, на котором я сидел, приблизился
Хайло. По-нашему звали его Инхапи, но он на это имя отзываться не желал,
хоть доставалось ему на перекличках и палкой, и кнутом. Спустя какое-то
время бить его перестали - видно, решили халдеи, что на все воля Амона:
хочет лишенец зваться Хайлом, пусть так и будет.
Хайло подошел строевым шагом, встал во фрунт и бросил руку к виску в
салюте. Потом сказал:
- Дозволь присоседиться, семер.