"Михаил Ахманов. Массажист" - читать интересную книгу автора

- Хитрый, черт!.. - пробормотал Глухов, соображая, с кем и в каких
обстоятельствах могли откровенничать старики. Что же касается факта
доверительных бесед, то он не подлежал сомнению - были беседы, были! И не
одна... И перечислялись родичи, еще живые и уже покойные, и говорилось о
друзьях-товарищах, об усопших женах и мужьях, об одиночестве, о пролетевшей
юности и памятных вещицах, малых весом, дорогих ценой... С кем говорят о
подобных материях? С человеком, допущенным близко к телу, а значит, и к
сердцу... С тем, кто помогает, изгоняет боль, проклятие стариков, перед кем
не стыдно раздеться и душу обнажить...
Значит, все-таки врач, подумал Ян Глебович. Не тот доктор...
Какой-нибудь экстрасенс, мануолог или массажист... Из тех, что таскаются по
домам, то ли лечат, то ли калечат...
Эта загадочная фигура была столь же неясной и призрачной, как связь
событий и шаткие гипотезы, объединявшие их в конструкцию, где главным
строительным материалом был песок, немного смоченный слюной воображения. Все
было зыбко, неопределенно, основано на смутных аналогиях, на интуиции и на
возможности того, что может быть свершилось, может - нет, или могло
свершиться в каких-то случаях, тогда как другие были совсем ни при чем -
хотя, на первый взгляд, неплохо вписывались в общую картину. Глухов это
понимал, а потому торопился перебраться из зыбкой трясины домыслов на
твердую почву фактов.
Он бросил взгляд на часы. Половина седьмого... Не лучшее время, чтобы
беседовать с Грудским... С другой стороны, они созвонились на прошлой
неделе, и Лев Абрамович обещал, что непременно добудет спеца, причем такого,
чтоб разбирался в массаже получше прозекторов. Сам он мог поделиться лишь
общеизвестными истинами - вроде того, что любой массажист может прикончить
любого клиента, если надавит на горло коленом, а локтем - на солнечное
сплетение. Или, к примеру, в турецкой бане, где делают массаж ногами...
Влезет на спину здоровый лось, попрыгает, покуражится и саданет в
помидоры... Враз коньки отбросишь!
Такая манера выражаться была свойственна Грудскому, ибо он, порезав
множество трупов и изучив их желудки, влагалища и черепа, все же остался
шутником и даже оптимистом. Правда, юмор его носил физиологический оттенок,
что временами коробило Глухова, хоть повидал он не меньше трупов, чем Лев
Абрамыч. Однако тут имелась разница: для Глухова всякий труп был погибшим
человеком, а для прозектора - грудой костей и мышц, которую полагалось
разделать в полном соответствии с нормативами.
Лев Абрамович откликнулся после первого гудка. Судя по голосу, его
сегодняшний норматив был перевыполнен: восемь, а то и девять трупов, рюмка
до и рюмка после. Впрочем, рюмки были небольшие, граммов по двадцать пять.
- Янчик, ты?! - с нескрываемой радостью рявкнул прозектор. - Ты знаешь,
что я отскреб? Нет, не перебивай, послушай... Послушай, говорю, дорогой!
Такое услышать - бутылки не жалко! Приносят, значит, мне ханурика... шкаф
двенадцать на восемнадцать, ножки стола под ним прогибаются... Сам бритый, с
татуировкой, расписан от бровей до пят, задница - под Рубенса, на животе -
Сезанн, и член колечками... Да, еще дырка имеется в ребрах, сзади...
здоровая такая, не иначе, как ледорубом саданули или отбойным молотком.
Такая дыра - ну, прямо ку-клукс-клан твою мать! Делать нечего, вскрываю
расписное брюхо, откачиваю кровь... кровища - по потолка!.. меняю маску,
смотрю, куда ему въехали... здорово въехали, от печени до поджелудочной...