"Михаил Ахманов. Массажист" - читать интересную книгу автора

яйца сказочных птиц, уложенные в ватные гнездышки, сверкали глубокой летней
зеленью изумруды. Штук двадцать крупных, в брильянтовой и табличной огранке,
и сотня помельче, размером с ноготь; среди последних попадались кабошоны,
овальные и круглые, блестевшие не так ярко, как ограненые камни. Но все
равно они были прекрасны - каждый камень переливался и сиял будто капля росы
на древесном листе, пронзенная солнечными лучами, а более крупные самоцветы
казались полными огня, трепетного зеленого пламени, что бушевало и мерцало в
их таинственных глубинах. И мнилось, что пламенные языки вот-вот коснутся
граней, расплавят их, прорвутся на свободу, брызнут веером ослепительных
искр и умчатся куда-то - скорее всего, на небеса, ибо лишь там, среди
изумрудных звезд, есть место, предназначенное им от века.
Баглай восхищенно вздохнул и покосился на Черешина. Тот разглядывал
камни с просветленным лицом, с каким, должно быть, истинно верующий взирает
на чудотворную плащаницу или гвозди, вынутые из ран Христовых. Восторг его
был по-детски наивным, открытым и бескорыстным; чувство это питали не
жадность, не тщеславие, а лишь восхищение красотой - возможно, с примесью
радости, поскольку он мог любоваться подобными чудесами в любое время ночи и
дня.
- Камни... - с задумчивой улыбкой вымолвил Черешин. - Камни... холодные
и вроде бы мертвые... Однако греют душу и сердце веселят! Не стану врать и
говорить, что собираю их не для себя, а для кого-то... для отечества или
грядущих поколений... Нет, не стану! Мне они в радость, мне, здесь и
сейчас... И глядя на них, я думаю, бойе, о смерти, о жизни и вечности. Мы,
друг мой, умрем и обратимся в прах, а камни будут жить и радовать других
людей, и восхищать их как нас с тобой - ведь только в этом их назначение, не
так ли? Они прекрасны и нетленны, и если существует что-то вечное в нашем
мире, что-то такое, что неподвластно времени, то это сейчас перед нами. Вот,
взгляни...
Он коснулся одного камня, второго, третьего... Они словно вспыхивали
под пальцами Черешина.
- Эти - из лучших... Наши, уральские, каких в земле теперь не сыщешь...
копи истощились... А какие копи были!.. На речке Токовая, километрах в
восьмидесяти от Свердловска... Ты на цвет посмотри, на цвет! Какой цвет, а?
Пожарище! Зеленый пожар, как тайга по весне! А эти вот, яркие да блескучие -
колумбийские... выменял три кристалла на один уральский... тоже хороши, но
не такая редкость... К северу от Боготы их копают... деревенька там есть,
Мусо... шахты древние и открытые разработки... Этот овальный - из Африки, из
Зимбабве... черный старатель мне его продал... за сколько - не скажу, все
одно не поверишь... красив и за понюшку достался, а не люб... крови на нем
много... черный рассказывал... Вот эти - индийские, их в сланцах находят, в
Калигумане... тоже неплохие... А эти, бледные, из Бразилии... Карнаиба и
Бом-Иесус-дос-Мейрас... Цвет у них жидковат, с колумбийскими и уральскими не
сравнишь... Но все равно - редкость! Ведь что есть изумруд? Тот же берилл,
но окрашенный хромом, а это, как говорят геохимики, необычное сочетание,
нонсенс... Вот корундов, то-бишь сапфиров и рубинов, тех много... да и
подделать их легче. А вот такой - не подделаешь!
Он вытащил из ячейки кристалл величиной с рублевую монетку, круглый,
сочного цвета, в брильянтовой огранке, и положил Баглаю на ладонь. Омытый
тусклым светом, струившимся из окна, камень вдруг засиял и распустился
пышной зеленой розой, каких не бывает ни во сне, ни наяву.