"Михаил Ахманов. Массажист" - читать интересную книгу автора

Цейлона и Мадагаскара, из Индии, Бирмы и ЮАР. В суровые сталинские времена
он свою страсть не афишировал, да и коллекция была небольшой, занимала лишь
половину маленькой комнаты. Развернулся он по-крупному лет тридцать назад,
после смерти стариков-родителей: переоборудовал квартиру, поставил крест на
семейной жизни и переселился на кухню. А заодно составил завещание о
передаче коллекции в Горный институт - при тех условиях, что не будут ее
разделять, а дарителя похоронят по-людски, на Волковом кладбище, с оркестром
и в родительской могиле.
Так что наследник у Черешина был, но по-государственному
нерасторопный - за тридцать лет не удосужился составить опись всех
черешинских богатств, ибо в перспективе принадлежали они народу, а значит,
всем и никому. Юрия Даниловича это не слишком волновало; он еще не собирался
умирать и полагал, что в ближайшие лет десять или пятнадцать составит опись
собственной рукой, с посильной помощью доцента Пискунова, назначенного
институтом в воспреемники. Но Пискунов был сам немолод, возился с
дипломниками и студентами, страдал диабетом и, по той ли, иной причине,
дарителя вниманием не баловал. В отличие от Баглая, который трижды в год
трудился над черешинской спиной по месяцу и знал намного лучше Пискунова,
что и где хранится. А кроме того, имел ключи.
Сеанс подходил к концу, Черешин блаженно кряхтел под сильными руками
массажиста, жмурил глаза и ворочал с боку на бок головой - видно, затекала
шея. Заметив это, Баглай начал ее разминать, коснулся редкой поросли на
затылке и вдруг ощутил под волосами шрам - даже не шрам, а изрядную вмятину,
будто стукнули Черешина кувалдой или иным приспособлением, вроде гантели или
кистеня.
Пальцы Баглая замерли.
- Здесь не болит? - спросил он.
- А чему ж там болеть? - удивился Черешин.
- Ямка у вас, Юрий Данилыч. Кость вроде бы цела, однако...
- Однако я про нее и забыл, бойе. Не чешется, не болит, и слава богу.
Это меня в каверне приложило, в медном руднике, под Зыряновском. Году этак в
шестьдесят восьмом... нет, в шестьдесят девятом, как раз перед экспедицией в
Бомбей, в Сахьядри... это горы такие индийские, с видом на Аравийское
море... вот за них я этой ямкой и заплатил... Вызвали меня к замминистру -
хороший был мужик, да преставился в восьмидесятом - вызвали, значит, и
говорят: в Бомбей отправишься, Черешин, начальником партии, никель искать...
хороший вояж, хлебный, валютный, но до того проинспектируй рудники в
Зыряновске. Согласно утвержденной разнарядке и в компенсацию за Бомбей...
Ну, я что... собрался и поехал. А там как раз каверну вскрыли. Большая, мать
ее, метров тридцать... Вскрыть-то вскрыли, а крепь поставили хреновую - я
полез, а свод возьми да обвались... не сильно, но задело меня каменюгой...
Видел кварц, что в комнате стоит, за малахитовым блюдом? Белый такой, на
медведя похож? Вот им и задело. Ну, ничего... отлежался.
- Вы про какую каверну толкуете? - спросил Баглай, массируя черешинскую
шею. - Каверны только в легких бывают.
- Вот тут ты, бойе, не прав. Каверна - сиречь полость, а полости в
разных местах случаются, и в организме, и в металле, и в земле. Представь-ка
рудную жилу... Это ведь не сплошной монолит, там и легкие породы есть, и
грунтовые воды, и много всякого разного... Ну, вода вымывает полость, затем,
с подвижкой пластов, уходит, и появляется пещера... Там, внизу, на глубине