"Михаил Ахманов. Массажист" - читать интересную книгу автора

зимнюю шубу, пропахшую кровью и плотью жертв, и облачался в иное одеяние,
более легкое и чистое, скрывавшее его клыки и когти. Но - лишь до времени,
до срока.
Он размышлял об этом, направляясь к Черешину, ибо тот являлся, в
определенном смысле, исключением из правил. На него Охота разрешалась в
любой сезон, так как охотник мог унести добычу не в чемоданах, а в карманах.
Даже в горсти или в наперстке... Однако Баглай все-таки предпочитал карманы.
Карманы были надежней и, разумеется, вместительней.
В дом к Юрию Даниловичу Черешину он хаживал не первый год и изучил это
строение как собственную пятерню, со всеми его парадными и черными
лестницами, дворами и арками, ходами, выходами и переходами. Этот старый
петербургский дом располагался у Таврического сада и был еще крепким и
презентабельным, хоть и знававшим лучшие дни. Штукатурка с него не сыпалась,
но потемнела под слоем многолетней грязи, мрамор лестничных ступенек
поистерся, дубовые перила кое-где исчезли, а кое-где напоминали обрезки
грубо обструганных жердей, водосточные трубы жаждали срочной замены, а
вздыбленный булыжник во дворах местами наводил на мысль о рухнувшей с гор
лавине. Но квартиры тут были просторные, двери - крепкие, потолки - три
пятьдесят, а на широченных подоконниках можно было спать или устраивать
застолье.
Впрочем, в жилище Юрия Даниловича все подоконники, равным образом как
стены, пол и даже потолок, предназначались не для застолий или спанья, а
исключительно для экспонатов. Сам же хозяин обитал на кухне - к счастью,
довольно большой и вполне заменявшей однокомнатную квартиру; тут имелись
диван, стол и стулья, кресло, обитое плюшем, полки и шкафы и даже верстак -
с тисками, резцами, алмазными пилами и прочим инструментарием для каменных
работ. В комнате побольше на стенах висели картины из малахита, родонита,
чароита, лазурита и других поделочных камней; под ними тянулась шеренга
витрин, в коих стояли и лежали изделия из тех же материалов - ларцы и
шкатулки, подсвечники и чаши, письменные приборы и набалдашники тростей,
шары и миниатюрные дворцы, а также иные уникумы, обязанные своим
происхождением уже не человеку, а природным силам: друзы кварца, похожие на
пингвинов и медведей, роскошные щетки аметистов, опалы и пейзажные агаты,
гигантский кристалл шпинели величиною в два кулака, жемчужины, кораллы и
гагаты. Другие сокровища, поменьше размером, но подороже ценой, таились в
ящиках под витринами: коллекция редкого янтаря с невероятными включениями,
собрание гемм и камей, старинные перстни с печатками, украшения из бирюзы,
цитрина, аметиста, из турмалина и топаза, из гранатов всех цветов радуги -
огненно-красных пиропов, сизо-малиновых альмандинов, золотистых гроссуляров
и изумрудно-зеленых демантоидов. С потолка в этой комнате спускались
светильники и люстры, райские птицы и цветы, большие резные сферы и модели
кораблей - все, что можно изготовить из поделочного камня и металла и
подвесить где-нибудь повыше, чтоб ненароком не зашибить голову. Имелся здесь
и камин - уникальное сооружение из мрамора тридцати шести сортов со
вставками из яшмы и нефрита.
Но главное богатство таилось в маленькой комнате, в громоздких дубовых
шкафах музейного вида, в ящиках, сделанных на заказ. Тут, снабженные
номерами и пояснительными карточками, лежали благородные самоцветы,
приписанные к двадцати коллекциям, и их названия внушали благоговейный
трепет. Коллекция сапфиров (отдельно - камни синие, классических оттенков,