"Михаил Ахманов. Массажист" - читать интересную книгу автора

знак? Может, родинка, татуировка, кольцо, сережка или значок на халате? Или
жест особенный? Или в голосе что-то такое? Иные, перед тем, как сказать,
хмыкнут или покашляют, иные вовсе заикаются, иные слова тянут, будто
нараспев... Такого не помните?
- Энтот не заика и не перхун, без колечек и сережек, ручки и личико
чистые, ничем не разукрашены, - уверенно ответила старушка. - А вот как он
ручками и личиком шевелит... Шевелит, да! Я к нему с просьбой, а он губки
облизал - быстрым таким язычком, ровно как змеюка - под носом вытер, и
говорит: не тот я доктор, уколов не делаю! Какой же тогда доктор? Вот
доктора с неотложки - те колют! У тех...
- Может, он был какой-то особенный доктор, психиатр или логопед, -
предположил Глухов, чтобы сменить тему. - Те тоже уколов сердечникам не
делают. А вот не страдал ли он насморком?
- Это как так, родимый? Прости бабку, не поняла.
- Вы сказали - губки облизал и под носом вытер. Значит, было что
вытирать?
- Да нет же! Не чихал он и не сморкался, а пальчиком сделал - вот так,
на манер усов! - Марья Антоновна показала - как, приложив указательный палец
к верхней губе.
Глухов поблагодарил и поднялся. Старушка засуетилась, вспомнила про
чай, стала извиняться, что угостить, по пенсионной скудости, нечем, будто не
милицейский подполковник к ней пожаловал, а гость дорогой. Ян Глебович эти
хлопоты пресек со всей наивозможной мягкостью; было без трех минут восемь, а
опаздывать он, как говорилось прежде, не любил.
В квартире покойной генеральши прием его ждал не столь радушный, зато
подстерегала неожиданность: Антон Орлов, супруг Елены, оказался довольно
высоким, хмурым, светловолосым и сероглазым, с короткой стрижкой и
узковатыми губами. Правда, губы он не облизывал и не прикладывал палец под
нос, но во всем остальном был сильно похож на вероятного фигуранта. Кроме
того, и профессии у них совпадали, поскольку Орлов являлся зубным врачом,
что несомненно входило в категорию "не тот доктор".
Отметив, что надо предъявить эту личность старушке с пятого этажа,
Глухов завел неторопливый разговор, расспрашивая про подруг покойной, про
врачей и работников соцстраха, которые могли бы Нину Артемьевну навещать,
про соседей, про бывших сослуживцев генерала и даже про местных
водопроводчиков и электриков. Это называлось "поговорить о королях и
капусте", так как ответы Орловой его не слишком интересовали; другое дело -
она сама. Она и ее супруг, светловолосый, хмурый и сероглазый.
Какие они? Честные люди? Или способные на преступление? На ложь, на
глупый розыгрыш? Кем-то обиженные и мстящие за ту обиду? Или попросту
склочные? И как обстоят дела между ними? Довольны ли они друг другом или
готовы разбежаться? Прочен ли их брак? Антон Орлов - что он собой
представляет? Какой он муж? Заботливый глава семейства или потаскун и
алкоголик? Что связывает с ним Елену - не в прошлом, а сейчас? Искреннее
чувство? Привычка? Дети?
Вопросы, кружившие у Глухова в голове, были простыми, но не из тех,
какие можно задавать в приличном обществе. Людей наизнанку не вывернешь, о
сокровенном не спросишь, а если спросишь, то шансов получить ответ гораздо
меньше, чем насмешку или грубость. В сущности же все зависело от этих
неполученных ответов. Есть дело, нет дела... Какое дело, если Орлова лжет?..