"Азиза Ахмедова. Апшеронская баллада " - читать интересную книгу автора

будто я была их дочкой... Почему-то очень грустно смотрели. Ко мне
потянулись руки с конфетами, кусочками мыла в бумажке, кто-то даже баночку
консервов протянул. Я смутилась, не хотела брать, но они так ласково
уговаривали...
...Лунная дорожка... Было это или сказками навеяно? Нет, конечно, было.
Взявшись за руки, уходят по лунной дорожке отец с мамой. Шпильки падают из
маминых волос, блестящие пряди выскальзывают на плечи, грудь, под луной
волосы ее кажутся серебряными. Мама в такие вечера как-то расцветала: глаза
блестят, лицо полыхает румянцем, она все время смеялась от каких-то слов,
что нашептывал ей отец. Нет, не только в лунной дорожке было волшебство.
Оставаясь одни, отец и мама становились совсем другими, не то что при
бабушке. И я понимала, уже тогда понимала - они любили друг друга. Они умели
разговаривать одними глазами. Я многое чувствовала - только словами передать
не могла.
И теперь, даже смертельно уставая, мама постоянно думала об отце: как
он там, на фронте? Почему не пишет? А вдруг... вдруг случилось самое
страшное, и его нет в живых... Сколько раз мне хотелось поговорить с ней о
папе, вспомнить беззаботные, светлые дни, проведенные с отцом на даче. Но я
чувствовала - это еще больше расстроит ее. И я сдерживалась, война и меня
сделала взрослее. Я уже понимала, о чем можно говорить, а о чем лучше
промолчать. И единственной моей "собеседницей" оставалась луна. Мне все еще
хотелось верить, что папа там, хотя я уже и не очень была убеждена в этом.
Мама, замечая, как я подолгу таращу глаза на луну, удивленно смотрела на
меня и едва заметно пожимала плечами.
- Тебе нравится луна? - Ее натруженные руки легли на мои худые плечи. -
Наверно, очень нравится... Ты сегодня весь вечер просидела у окна. Не надо
так долго смотреть на нее.
- Почему?
- Луна может унести тебя.
- Куда?
- К себе.
- Ну и что ж! Пусть унесет, - сказала я вслух, а про себя подумала: там
встречусь с папой.
- А как же я? - удивилась мама. - Ты подумала, как мне трудно будет без
тебя?
А еще помнятся длинный коридор школы, взволнованные лица учителей и
растерянные, сбившиеся в стайки школьники, и тишина, тягостная, неживая... В
конце коридора на стене портрет, обрамленный траурной лентой. Пригляделась -
директор! Азиз-муаллим! И он, значит, погиб. Потом выступали педагоги,
делились воспоминаниями родители: их детей Азиз-муаллим учил истории. Они
что-то говорили отрывисто, печально, иногда замолкали, еле сдерживая слезы.
Я хотела понять что-то важное для себя в их словах - ведь они говорили о нем
как о живом! Как будто он совсем не умер, и все хорошее, что они говорили об
Азизе-муаллиме, должно вернуть его - он же столько сделал для школы, для
детей. Как же так, чтоб такой человек, которого все любили, который всем был
нужен, и вдруг... его никогда больше не будет?!
Директор погиб смертью храбрых. Он геройски бился до последней пули
где-то в горах, на Марухском перевале. И его унесла война. Кажется, впервые
я стала плакать, меня всю трясло от рыданий. Я плакала так громко, что все
обернулись ко мне. Они не знали, что я плачу потому, что навсегда прощаюсь и