"Еремей Айпин. Ханты, или Звезда Утренней Зари" - читать интересную книгу автора

младшим братом разорвал шальной снаряд на берегу озера Балатон в Венгрии в
сорок пятом году. Пуля, что вошла в грудь отца в Берлине в апреле сорок
пятого, прошла и по его сердцу. Он четырежды убит вместе с отцом и братьями
и многажды - вместе с другими родственниками. Поэтому, чтобы жить и чтобы не
канул в небытие еще один человеческий род, ему нужна надежная родственная
связь с человечеством. Не будь этой связи, сейчас он не жил бы на земле.
Теперь, прислушиваясь к голосу полозьев, он почувствовал, что его
родственной связи с миром что-то грозит. Пока еще не ясно, что именно - все
размыто, как в тумане. Но тревога рождалась, и он ничего с ней не мог
поделать. Не мог прикрикнуть на нее, как можно было, прикрикнув на Харко,
оборвать его вой.
Многолетняя жизнь в тайге обострила все его чувства, и он всегда
безошибочно воспринимал и предугадывал явления природы, а через них и
жизненные явления. Чутье ни разу не подводило его. Вот и сейчас обрадовался
бы ошибке, да знает, что не ошибается. Может быть, все-таки смутили
родственники-искатели?! Нет, конечно, совсем правильных родственников. Люди
все очень разные. И за искателями, слыхал, кое-какие грехи водятся. Но кто
совсем безгрешен?! Нет, наверное, таких. А коли есть, так немного их. Разве
что боги небесные и земные? Так, судя по мифам, и они горазды на разные
выдумки и проделки. Во всяком случае, иногда поступают как неразумные
младенцы...
После болота он выехал на главную - испокон веков называемую Царской -
дорогу, что по сосновым борам, вдоль Матери-Реки, тянулась с запада на
восток и соединяла зимой два поселка - Нижний и Верхний. По ней ездили в
Город на правом берегу Оби, вывозили пушнину и рыбу. От нее шли
ветви-отростки к небольшим селениям охотников.
Вожак Вондыр сам повернул на восток, словно давно ему ведомо было, куда
хозяин держит путь. А Демьян ехал, и мысль его быстрокрылой птицей то
устремлялась вперед, то вновь возвращалась, то опускалась в глубь времен, то
спешила обратно в сегодняшний день. А затем с мелодией полозьев, что
показалась теперь скрипуче-жесткой, вернулась к Родниковому озеру. И где-то
внутри сначала зашаял, а потом все сильнее и сильнее стал разгораться черный
огонь, что шершавым языком лизнул сердце.
Он отчетливо увидел, что озеро перерезано темной бороздой, что острие
этой борозды упирается в его недалекое зимовье - несколько малых болотных
озер, сосновый бор - тут и дом, и пастбище. Он вспомнил рассказы охотников
Нижнего поселка, где уже появились такие гости. Вперед пускают рубщиков с
топорами и пилами, рубят прямую и широкую просеку. За ними идут машины со
стальными бурами, которыми в таежную землю вгрызаются. Есть у них, по словам
знающих людей, и диковинные приборы, что улавливают дыхание Земли, помогают
слушать глубины, неподвластные глазу и слуху охотника. Едут они по бумаге,
где нарисован лик Священной Земли - озера и реки, леса и болота, боры и
ручьи, таежные сопки и низины. Рисунок этот у них картой называется. И
наверняка попали туда и зимний дом Демьяна с коралем и конусообразным сараем
из жердей - "домом рыбы", где хранится не только рыба, но и мясо и охотничий
инструмент. Отмечена на этой бумаге и родовая речка Древесная, или
Юхан-Ягун, что впадает в продолговатый, далеко вдающийся в сушу урий-залив.
На правом возвышенном берегу этого Юхан-Ягун Урия стоит Весеннее Селение
рода. Избушки из тесаного бруса, крытые берестой. За ними выстроились лабазы
на курьих ножках для зимней одежды и съестных припасов. Чуть впереди навесы