"Чингиз Торекулович Айтматов. Материнское поле" - читать интересную книгу автора

по борозде. Не понимаю, почему я тогда отделилась от других, почему я
отстала тогда от людей, но вдруг очутилась одна, да так и осталась стоять,
не могу идти. Трактор уходил все дальше и дальше, а я стояла обессиленная и
смотрела вслед. Но не было в тот час на свете человека счастливее меня! И
не знала я, чему больше радоваться: тому ли, что Суванкул привел в аил
первый трактор, тому ли, что в тот день я увидела, как подросли наши дети и
как здорово они были похожи на отца. Я смотрела им вслед, плакала и
шептала: "Всегда бы вам так рядышком с отцом, сынки мои! Если бы выросли вы
такими же людьми, как он, то ничего мне больше не надо!.."
То была самая лучшая пора моего материнства. И работа спорилась в моих
руках, я всегда любила работать. Если человек здоров, если руки-ноги целы -
что может быть лучше работы?
Время шло, сыновья как-то незаметно, дружно поднялись, словно
тополя-одногодки. Каждый стал определять свою дорогу. Касым пошел по
отцовскому пути: трактористом стал, а потом на комбайнера выучился. Одно
лето ходил в штурвальных по ту сторону реки - в колхозе "Каинды" под
горами. А через год вернулся комбайнером в свой аил.
Для матери все дети равны, всех одинаково носишь под сердцем, и все же
Маселбека я вроде больше любила, гордилась им. Может, оттого, что тосковала
о нем в разлуке. Ведь он, как рано оперившийся птенец, первым улетел из
гнезда, рано ушел из дома. В школе он с самого детства учился хорошо, все
книгами зачитывался - хлебом не корми, только книгу дай. А когда закончил
школу, то сразу уехал в город на учебу, учителем решил стать.
А младший - Джайнак - красивый, ладный вышел собою. Одна беда: дома
почти не жил. Избрали его в колхозе секретарем комсомольским, вечно у него
то собрания, то кружки, то стенгазета, то еще что. Посмотрю, как парнишка
пропадает днем и ночью, - зло берет.
- Слушай, непутевый, ты бы уж взял гармонь свою, подушку да поселился
бы в конторе колхозной, - говорила я ему не раз. - Тебе все равно где жить.
Ни дома, ни отца, ни матери тебе не надо.
А Суванкул заступался за сына. Переждет, пока я пошумлю, а потом
скажет как бы между делом:
- Ты не расстраивайся, мать. Пусть учится жить с людьми. Если бы он
болтался без толку, я бы ему и сам шею намылил.
Суванкул к тому времени вернулся снова на свою прежнюю бригадирскую
работу. На тракторы села молодежь.
А самое важное вот что: Касым женился вскоре, первая невестка порог
перешагнула в дом. Как там у них было, не расспрашивала, но когда Касым
проходил лето штурвальным в Заречье, там, видать, и приглянулись они друг
другу. Он привез ее из Каиндов. Алиман была молоденькой девушкой, горянка
смуглая. Сначала я обрадовалась тому, что невестка попалась пригожая,
красивая и проворная. А потом как-то быстро полюбила ее, очень она мне по
душе пришлась. Может, оттого, что втайне я всегда мечтала о дочери,
хотелось мне иметь дочку свою. Но не только поэтому - просто она была
толковая, работящая, ясная такая, как стеклышко. Я и полюбила ее, как свою,
родную. Многие, случается, не уживаются между собой, а мне посчастливилось;
такая невестка в доме - это большое счастье. К слову сказать, настоящее,
неподдельное счастье, как я понимаю, это не случай, оно не обрушивается
вдруг на голову, будто ливень в летний день, а приходит к человеку
исподволь, смотря как он к жизни относится, к людям вокруг себя; по