"Игорь Акимов, В.Карпеко. На чужом пороге (Повесть) " - читать интересную книгу автора

народу, здорово накурено, да еще рядом орала радиола; хорошие французские
песенки, но уж больно громко.
Отто позаботился о нем, сделал заказ заранее, так что едва Краммлих
присел, как перед ним появились спаржа, салат из лангустов и огромный
бифштекс.
- Ты сначала выпей, - посоветовал Отто, - без коньяка тут ничего нельзя
есть. Кухня такая же скверная, как и везде. Как в Констанце.
- Я был в Констанце, - сказал его приятель, который в этот вечер стал
приятелем Томаса Краммлиха, но больше потом ему так и не встречался. - Я был
в Констанце, - повторил он. - Дрянной городишко. Мы прошли в цивильный
бордель - там их еще больше, чем здесь, - и подрались с румынской матросней.
И мне оторвали воротник!
Он засмеялся и показал, как ему оторвали воротник. Очень милый парень.
Краммлих понял, что, даже если сильно захочет, все равно не сможет его
догнать.
- Пей, Томас, - смеялся он. - Коньяк здесь хорош и вино превосходное. И
хозяин отличный малый. Когда ни придешь...
- Такая же сволочь, как все остальные, этот хозяин, - перебил его
Отто. - Только и ждет случая, чтобы пустить в тебя пулю из-за угла. Знаю я
их: все партизаны!..
- Заладил свое!..
Этот парень готов был смеяться по любому поводу.
- Допросы дурно влияют на твой характер, старина, - сказал Краммлих. -
Давай-ка и впрямь лучше выпьем!
Даже сейчас, спустя больше трех лет, Краммлих отчетливо вспоминал
буквально каждое слово. По всему было видно, что они отменно проведут время,
но тут им чуть все не испортили. Причем так неожиданно и бесцеремонно, что
Томас Краммлих сгоряча допустил большую оплошность. Впрочем, все было
проделано чисто, и ему сошла эта выходка.
Дело в том, что неподалеку сидело несколько гестаповцев. Они сдвинули
три столика вместе и пили, видать по всему, уже не первый час. Дважды они
порывались петь, но больше чем на шесть-восемь строк песни их не хватало.
Разговаривали они тоже громогласно - на все кафе. Откормленные ребята,
мясистые, мордастые - один в одного. Как говорил Отто: бригада "смерть
интеллектуалам". Они обсуждали крупную диверсию маки, одну из первых в
Париже, и грозились:
- Мы наведем здесь порядок! Мы везде наведем порядок!..
В общем-то в этом не было ничего необычного: банальные цитаты из речей
рейхсминистра пропаганды доктора Геббельса. Офицерик-весельчак подмигнул
Томасу Краммлиху:
- Они наведут!..
- Штафирки! - бурчал Отто. - Приходят на готовенькое. Им только с
бабами воевать.
- О, это они умеют! - поддержал его приятель. - Специалисты потрошить
перины. Помню, в Тарнуве... - Он наморщился, припоминая. - Нет, не в
Тарнуве, в Сандомире!.. Так вот, врываемся мы с ротой самокатчиков...
Это был чудный парень, душа общества; вообразить его молчащим казалось
невозможным. Но в тот раз договорить ему не дали. Один из гестаповцев,
расчувствовавшись от выпивки, - объяснить иначе это трудно, потому что уже
тогда вражда между гестапо и эсэс давала себя знать, - вдруг воспылал