"Игорь Акимов, В.Карпеко. На чужом пороге (Повесть) " - читать интересную книгу автора

желанием выпить вместе с контрразведчиками. Встать он не рискнул, но говорил
еще вполне разборчиво:
- Господа! Какое приятное соседство!.. Я предлагаю... а почему бы нам
не выпить вместе, а?
- Вот это мысль! Выпьем вместе! - загалдели его приятели.
Краммлих увидал, как побелел Отто. Тот был аристократом, прусским
бароном, но обычно был с товарищами на равной ноге. Кроме таких вот случаев,
когда он считал, что "чернь надо ставить на место". Томас Краммлих понял,
что назревает скандал, и решил предупредить события.
- Спокойно, Отто, - сказал он вполголоса, - сейчас я проучу этих
негодяев.
Краммлих поднялся с рюмкой в руке.
- Господа, я предлагаю тост. За великую Германию! - Тут все решила
скорость. Краммлих чуть приподнял рюмку, гестаповцы потянули бокалы к губам,
но Краммлих не дал им выпить, продолжив: - За гения великой Германии -
нашего фюрера!
Бокалы нерешительно качнулись вниз, а Краммлих уже выпил свою рюмку и
поставил ее на стол. Главное - скорость. Бокалы уже снова на уровне губ, но
и Краммлих не зевает - его рука взлетела в приветственном жесте:
- Хайль Гитлер!
Расплескивая коньяк, опускаются на стол бокалы. Десяток рук вскинулся в
ответном приветствии:
- Хайль Гитлер!
А пехотинец-то - вот молодчина! - уже успел подлить Краммлиху в рюмку и
подмигивает. Понимает игру.
Рюмка поднимается вверх одновременно с бокалами.
- За тысячелетний рейх! - со значением произносит Краммлих.
Гестаповцы секунду медлят, ждут, не скажет ли чего еще, а он уже успел
выпить рюмку и поставить ее на стол.
- Хайль Гитлер!
Опять опускаются невыпитые бокалы. Гестаповцы отвечают вразброд. В их
голосах раздражение и досада. Они поняли игру и теперь берут бокалы левой
рукой. Но Томас Краммлих уже сел и повернулся к ним спиной. Отто улыбается,
его приятель едва удерживает смех. Почувствовав на себе чей-то взгляд,
Краммлих поднимает глаза и видит красивую молодую женщину. Она стоит в
дверях и смотрит на него. Секунда, две, три... Движимый каким-то непонятным
чувством, Краммлих встает... Она идет к нему. Он подвигает к столику
свободный стул, делает приглашающий жест:
- Прошу.
- Благодарю вас.
Да, все началось именно так. И вот теперь, три года спустя, присев на
край стола в кабинете гауптмана Дитца, он может с улыбкой победителя
напомнить ей то, что считает нужным.
- Я ведь не ошибаюсь, мадам? Вот обстоятельства: сорок первый год,
Париж, март... конец марта. Был теплый вечер. Пытаясь уйти от сыщика, вы
вошли в кафе на Монпарнасе... Вспомнил! Кафе называлось "Аргус"!

6

Тот вечер... Ей не нужно было напрягать память, чтобы вспомнить его.