"Игорь Алексеевич Акимов, В.Карпеко. Без риска остаться живыми " - читать интересную книгу автора

Опытный археолог по одной кости может восстановить облик вымершего
доисторического животного. Касаев даже идеи такой бы не принял; в его глазах
это была бы чистой воды авантюра. Другое дело, если б ему выложили все
кости, и схему их соединения, и кожу, всю до последней чешуйки...
До нынешнего чина он выслужился тяжело, взял характером и годами. И
когда встречал судьбу легкую, человека талантливого, - это вызывало в нем
предубеждение, поскольку себя он считал обойденным милостями судьбы; и
потому он хотел, чтоб и остальные попробовали "почем фунт лиха"; хотя, если
уж быть до конца честным, служилось Касаеву легко и ровно; только что не
выделялся он ничем - и его не выделяли. Вот и весь секрет.
В восьмом часу появилась группа лейтенанта Пименова. С "языком". Это
был длиннорукий и длинноногий ефрейтор, видать сразу, что не из слабых, но
сейчас он напоминал марионетку с чрезмерно ослабленными винтами: руки
болтались в суставах, ноги еле держали, подламывались, и немец поминутно
вздрагивал, словно вспоминал, как это - занимать вертикальное положение. Его
распухшее лицо было жалко.
- Что это с ним? - спросил Кулемин, не очень, впрочем, удивляясь. Он
уже навидался всяких пленных. - Нервы, - просто сказал Пименов.
Кулемин тут же начал допрос, и через несколько минут убедился, что от
"языка" толку не будет. Еще вчера этот ефрейтор мог бы многое рассказать. Но
его забыли - и ушли куда-то. Он понятия не имел - куда. Опять начал плакать.
Кулемин отправил немца в тыл и сидел мрачный.
- Плохо наше дело, - сказал он, наконец.
- Опять надо идти?
Похоже, Пименов обрадовался этому. Так у "его сразу ожило лицо. Он даже
встал.
- Но ты же не отдохнул ничуть. И не позавтракал еще.
- Это нам пять минут, товарищ, капитан. Пока вы приказ составите...
- Спасибо, Паша. Лучших лошадей бери. Ведь не могут же они далеко уйти!
Некуда! - взорвался вдруг Кулемин и ткнул пальцем в карту. - Рига же - вот
она совсем уж близко!..
Кулемин опять повеселел, стал энергичен и уже без неприятной тяжести в
душе думал об очередной возможной встрече с Касаевым. Дело делалось, причем
делалось быстро; если лейтенант споро обернется, глядишь и вовсе удастся
обойтись без неприятных разговоров.


7

Когда Тяглый увидел сквозь ливневую завесу призрачные очертания мызы,
умом он понял, что это дом; но сердце дрогнуло, узнав в замершем на
несколько мгновений, повисшем в воздухе белом конусе, сахарную голову из
детства. Федор был сиротой. Но дядька, который принял его к себе (а ведь
имел уже восьмеро своих таких же ртов!), был Федору не меньше отца родного.
Так что Федор и не считал себя сиротой. Что запало из детства на всю жизнь -
это чай. Чай пили по воскресеньям и праздничным дням. Дядька вынимал из
сундука сахарную голову - белый конус, до половины обернутый синей
бумагой, - брал тяжелый нож н отбивал верхушку. Затем черенком колол его,
держа в левой руке; удары были уверенными и точными, кусок все делился и
делился пополам, и все - ровно, и когда оставались маленькие кусочки, всегда